Гордон Диксон - Иные
В дверном проеме никого не было видно, лишь смутно мерцало обычное силовое поле, защищавшее вход от капризов погоды. Два розоволицых молодых здоровяка в голубых ливреях с широкими, обшитыми золотым кантом лацканами стояли в холле по обе стороны от входа, глядя на улицу. Третий молодой человек в такой же ливрее, увидев Блейза, развернулся и исчез в темных недрах клуба.
Блейз подождал, пока Генри и его люди не присоединятся к ним с Тони, чтобы войти в клуб всем вместе. За это время молодой человек успел вернуться; с ним пришел еще один мужчина, которому на вид было то ли под сорок, то ли чуть за сорок, одетый в деловой темно-серый костюм с такими же широкими лацканами, как и у швейцаров. Остановившись в дверях, он несколько мгновений разглядывал прибывших, которые уже начали подниматься по ступеням.
Человек этот был всего сантиметров на десять-двенадцать ниже Блейза, а комплекцией даже превосходил его. Весь его облик – пиджак с огромными лацканами, подчеркивавшими и без того широкие плечи, усы и грива седеющих волос – свидетельствовал, что человек этот занимает очень высокое положение и не привык выслушивать чьи бы то ни было возражения. Но на сей раз хмурое выражение, застывшее на его лице, сменилось чем-то вроде растерянности, когда он понял, что приближающийся к нему Блейз ростом гораздо выше его, а он явно привык всегда возвышаться над другими.
Блейз едва сдерживал улыбку. Он уже давно привык к такой реакции людей высокого роста, которые вдруг замечали, что он выше них. Поравнявшись с человеком в сером костюме, он попросту кивнул ему.
Тому, правда, отчасти удалось вернуть себе властный вид. Очевидно, он наконец догадался, кто пожаловал в гости.
– Блейз Аренс! Большая честь приветствовать вас, большая честь! – воскликнул он. Но после этих слов его взгляд упал на Тони и Генри с его людьми. Он снова взглянул на Блейза. – Меня зовут Уолнер Матиас. Я – управляющий клуба. Уполномочен проводить вас на ужин, который состоится наверху в конфиденциальной обстановке. Но… прошу прощения, приглашение касалось исключительно вас одного, никого больше мы не ждали.
– Эта леди со мной, – заявил Блейз тоном человека, который привык изрекать исключительно неоспоримые истины. – Мы поужинаем вместе. Я уверен, что те, кто меня пригласил, возражать не станут. Что же до остальных моих людей – возможно, у вас найдется для них какая-нибудь боковая комнатка. Это мои ученики, те немногие, кому я время от времени позволяю сопровождать меня. Этим шестерым просто повезло – сегодня вечером я выбрал именно их. Так что мы войдем все вместе.
Управляющий явно колебался.
– Я уверен, что вам нетрудно будет подыскать место для моих учеников. – На этот раз в голосе Блейза уже проскальзывали нотки нетерпения – настолько малозаметные, что никто не смог бы обвинить его в том, что он указывает собеседнику на недопустимость его колебаний, и в то же время как бы намекающие на такую возможность, подобно тому как отдаленный раскат грома за горизонтом может служить предвестником грозы, несмотря на ясное небо.
Через секунду Матиас все же принял решение. Ему явно было не по себе, поскольку он должен был либо впустить их всех, либо дать от ворот поворот Тони, Генри и остальным, либо публично признать, что не уполномочен принимать решения, не проконсультировавшись с хозяевами, пригласившими Блейза. Но тогда пошатнется, очевидно, высоко ценимый им авторитет человека, облеченного в этом заведении непререкаемой властью.
Он повел их всех через просторный холл, куда выходило множество комнат. Через незапертые двери было видно, чем занимаются посетители: сидят, читают, разговаривают или пьют. Обстановка выглядела довольно необычно, как будто устроители клуба хотели, чтобы все здесь напоминало девятнадцатый или двадцатый век Старой Земли.
Вся мебель, конечно, парила в воздухе – пожалуй, единственная дань современности. На полах лежали богатые ковры ручной работы самых разных размеров. Стены и обивка мебели были темных тонов, как будто потемнели от времени. Старинные напольные светильники тускло горели; разумеется, комнаты освещались и вполне современными лампами, скрытыми в потолках.
В конце холла находились еще одни высокие, от пола до потолка, двери из зеленоватого металла, преграждающие дальнейший путь. Однако стоило управляющему приблизиться к ним, как створки автоматически распахнулись. Блейз и его спутники оказались в совершенно иной части здания, вполне современной, освещенной великолепной имитацией лучей Сириуса, лившихся с небес трехмерных пейзажей, что виднелись за оконными экранами, украшавшими стены.
Молодой человек в голубой ливрее увел куда-то Генри и его солдат, и они остались втроем – Блейз, Тони и Матиас.
Матиас подвел Блейза и Тони к одному из окон-экранов. Секция стены вместе с окном скользнула в сторону, и за ней оказалась поджидающая их кабина лифта. Лифт, судя по мягким креслам и небольшому бару, явно персональный. Матиас жестом пригласил их войти. Стена скользнула на место, и кабина двинулась вверх.
Некоторое время они молчали. Матиасу явно нечего было сказать. Тони, как всегда в подобных ситуациях, сохраняла спокойствие. Блейз же погрузился в собственные мысли. Для него уже стало привычным помалкивать о своих планах до поры до времени и не делиться ими ни с кем – даже с Тони и Данно. Сейчас же ему просто нечего было бы рассказывать. Он раздумывал над тем, что скорее всего во время ужина ПСД, кроме всего прочего, еще и попытаются его купить.
Блейз же вовсе не собирался продаваться. Но если он сделает вид, что серьезно обдумывает их предложения, то получит гораздо более четкое представление об их отношении к нему и о том, насколько сильны его позиции. Очевидно, они применят старую как мир тактику кнута и пряника.
Кабина остановилась; они вышли из лифта и оказались в небольшой прихожей перед довольно обширным овальной формы залом – столовой или гостиной, точно определить было невозможно, – также украшенным окнами-экранами. На тех экранах, что Блейз видел из прихожей, был изображен город с высоты птичьего полета.
Управляющий проводил их в овальный зал. Там в креслах с индивидуальными столиками уже сидело около дюжины людей – исключительно мужчины. Заметив Блейза и Тони, они уставились на них с нескрываемым любопытством.
– Подождите здесь, – вполголоса произнес Матиас.
Он прошел вперед и приблизился к креслу, в котором сидел человек лет шестидесяти, когда-то явно отличавшийся мощным телосложением, а теперь изрядно располневший и обрюзгший. Лицо его со все еще яркими голубыми глазами производило впечатление открытости и дружелюбия. Но лоб, изборожденный глубокими морщинами, равно как и глубокие складки вокруг рта, свидетельствовали о дурном нраве и становились все заметнее по мере того, как Матиас продолжал что-то нашептывать ему на ухо. Когда он наконец заговорил, то оказалось, что голос у него очень громкий и сердитый. Похоже, он совершенно не обращал внимания на то, что его слышат и Блейз с Тони.
