Анна Агнич - Полдень, XXI век, 2013 № 01
Конечно, больше всего лунной породы. Свои полторы тысячи образцов НАСА хранит в Хьюстоне — для исследований, выставок ежегодно предоставляется не более четырехсот из них.
Лунные камни желающие покупают на аукционах.
Как-то на Сотби русские продали камень чуть ли не за полмиллиона долларов. На менее известных, специализированных аукционах метеориты стоят от сорока до сотни тысяч. Ну и цена, конечно, зависит от размера, качества, наличия-отсутствия сертификата подлинности.
Камни частенько всплывают на черном рынке. Они — хорошее вложение капитала. Они — постоянно дорожают, поскольку спрос всегда превышает имеющиеся предложения.
Казалось бы, выйдя из НАСА, я покинул круг людей, причастных к этому странному для нормального человека бизнесу.
Я взглянул на флешку.
Она лежала на столике, и на ее белом корпусе играли цветные блики от телевизора.
Материалы изучил. Речь в них шла о камне весом шестьсот пятьдесят восемь граммов.
Он хранился в университетском музее. Экспонировался не раз.
Сертификат подлинности — не подкопаешься.
Я почувствовал забытый азарт. Словно охотничья собака, взявшая след.
При встрече утром, побритый, одетый в куртку из черной кожи, серую водолазку, новые джинсы, я сказал Дубеку, что берусь.
В таком виде я больше нравился ему.
До респектабельности университетского профессора, конечно, далеко.
Сразу обсудили материальную сторону. Профессор выложил деньги на расходы и сорок процентов от суммы, в которую мы оценили мои услуги.
С ним можно иметь дело.
Только радоваться. Я, между тем, ощутил смутное беспокойство.
Известно, что университеты не разбрасываются наличностью.
* * *Поиски в Интернете не дали ничего, как, собственно, и следовало ожидать.
Собравшись в дорогу, я выкатил из гаража синий «форд». Много часов провел в пути. И приблизился к цели путешествия уже поздним вечером.
На холме остановил машину.
Вышел, сунув руки в карманы, смотрел несколько минут на довольно редкое зрелище.
В долине полыхал искусственным светом мегаполис. А над городом широко разметалась в черном, усеянном звездами небе комета. Хвост висел пыльной дугой, словно растрепанной ветром. Ярким, плотным оставалось только ядро.
В появлении комет люди склонны усматривать какие-то грозные предзнаменования.
Как-то меня здесь примут?
Я поехал в город.
Следовало восстановить утраченные связи, вернуться «в бизнес».
Трудность была в том, что теперь я официальным представителем НАСА уже не являлся, мои давние информаторы наверняка это знают.
Что-то будет, наверное, проще, а что-то — наоборот.
Задумавшись, я перестал следить за дорогой и был слегка наказан.
Машина впереди сбавила ход.
Сработала встроенная лазерная система автоматического торможения.
Ударившись грудью о руль, я чертыхнулся.
Отвык давно от больших городов.
Поселился в хорошей гостинице. Нужно соответствовать — я представляю очень богатого «коллекционера».
Номер в традиционном стиле — парчовые шторы, антикварная мебель. Зеленый мрамор и красное дерево. Столики были украшены художественной ковкой.
Провел с утра несколько встреч. Нащупал тонкую ниточку.
В полдень увиделся, наконец, с тем, кто располагал информацией, нужной мне.
Я проявил настойчивость. Кроме того, были деньги на расходы. Профессор сказал, что я не должен робеть, вынимая бумажник.
Я сорил деньгами, что всегда производит впечатление, ускоряет процессы.
Выяснив, что хотел, я самолетом отправился в другой мегаполис.
Нашел правильный тон. Легкий нажим, ласкающий слух шелест купюр.
Вечером того же дня я шагал летным полем к небольшому реактивному чартеру, неся в руке металлический чемоданчик, обтянутый кожей. А в нем лежал, заботливо упакованный, лунный камень.
В моей душе пели райские птицы.
Не скрою, приятно сознавать, что всё-таки чего-то стоишь, после вереницы неудач.
Выходит, я не утратил былой хватки.
Может, нынешняя операция — лишь прелюдия к более значительным переменам в лучшую сторону? Я стану важен, деловит, обеспечен.
Закрыв дверь номера, я поставил чемоданчик в шкаф.
Хотел позвонить своему нанимателю, обрадовать. Но услышал стук в дверь.
Я пошел открывать, думая, что явился кто-то из персонала гостиницы.
На пороге стоял мужчина в сером костюме, средних лет, с худощавым лицом. Про такие лица говорят — «с резкими чертами».
Он широко улыбался, причем напрасно.
У него была неприятная улыбка. Рот великоватый. Губы растянуты, зубы оскалены. При этом взгляд — просто ледяной. Мне он напомнил аллигатора.
— Вы кто? — поинтересовался я, не торопясь впускать незнакомца.
— Не важно! — отрезал гость. — У вас камень. Отдайте.
Весь город в курсе моих занятий?.. Н-да…
Я сдержанно ответил:
— Камень куплен не для перепродажи.
— Вы его перехватили у меня!
— Даже понятия о вас не имел. Должно быть, я сделал более выгодное предложение.
— Вам он не так нужен, как мне!
— Вы что, с Луны свалились?
Гость посмотрел со злостью:
— Не ваше дело!
Про себя я назвал гостя Аллигатором. Чтоб знал.
— Таких образцов на Земле — тысячи, — фыркнул я.
— Нужен этот! Разве деньги решают всё?
Не хватало еще скандалить с ним в коридоре. Мне огласка ни к чему.
Отступив внутрь, я пригласил странного гостя.
* * *Мы сели в кресла друг против друга.
— Вы же частник, совершенно очевидно, — сказал я. — Закон в Штатах запрещает частным лицам владеть образцами лунного грунта. Закон есть закон.
— Моя забота. А ваша — отдать камень.
— Что в нем особенного? — спросил я. — Что он представляет собой?
Аллигатор помялся. Наконец, проговорил:
— Транспортное средство.
Я вскинул брови:
— Не понял. Камень?..
— Да, камень.
— Для микроорганизмов он — транспорт, конечно. Вы что, микроорганизм?
— В трехмерном пространстве камень проявлен не полностью, и даже — не большей своей частью. Он камень — здесь. Ну а в сумме всех измерений — портал в иные миры. Вернее, он — ключ, открывающий портал.
Кто-нибудь любит, когда морочат голову? Не встречал таких оригиналов пока что.
Я погрозил указательным пальцем:
— О чем вы? Как метеорит, камень или кусок железа, может являться ключом? Эти камни в атмосфере горят, иной раз уходит семьдесят процентов изначальной массы.
— Долго объяснять.
