Сергей Абрамов - Поиск-80: Приключения. Фантастика
Из Харькова направили на расследование опергруппу: следователя облпрокуратуры Загаева и оперативника Ушинского.
3
Коллег из области встретили без особой радости: прислали — значит, не верят, что в Сторожце справятся сами, а кому приятно, когда намекают на твое неумение и беспомощность? Следователя облпрокуратуры Загаева Хилькевич немного знал — приходилось встречаться на совещаниях. Сухощавый, с красивой волной седоватых волос над высоким лбом, Константин Васильевич Загаев сразу дал понять, что приехал не огрехи считать, а вместе с местными работниками распутывать дело. Ну, допустил кое в чем небрежность Хилькевич, получит за это от начальства, но ведь не это главное…
Оперативника Ушинского Хилькевич совсем не знал и опасался больше — такие вот молодые «областные», часто с гонором, старым кадрам ничего не прощают. Однако и Ушинский оказался простецким парнем. Большой, добродушный, лицо круглое, бесхитростное. С такой внешностью в самый раз учителем физкультуры в школе работать.
Хилькевич почувствовал себя свободнее, ободрился. Подробно доложил приехавшим о деле, высказал свое мнение:
— Лично я почти уверен, что убил Гроховенко.
— Возможно, возможно, — задумчиво согласился Загаев.
— Почему вы так полагаете? — простодушно поинтересовался Ушинский.
— Ну как же, только у Гроховенко были хоть какие-то основания обижаться на Машихина. Установлено, что полгода назад Гроховенко посадили на пятнадцать суток за избиение жены, и свидетелем против него был кто? Машихин! И вот ссора…
— Подозреваемые заявили, что оба ссорились в тот день с потерпевшим, — напомнил Загаев.
— Да, но из-за чего? Они ругали Машихина, что тот заявился пить их водку. Он купил бутылку за свои деньги, и конфликт был исчерпан. У Гроховенко же могла затаиться пьяная обида за давние показания Машихина против него. Ну-с, пойдем дальше. Свидетели утверждают, что Божнюк пьянеет быстро. Естественно предположить, что он первым уснул на лавке, как и говорит в показаниях. Более крепкий физически, Гроховенко мог справиться с не очень хмельным Машихиным. Чтоб направить нас по ложному пути и выиграть время, Гроховенко вначале заявил, что убит Божнюк…
— Зачем ему выигрывать время? Он не пытался бежать, сам вызвал милицию. Это Божнюк убежал…
— Вы считаете, убил он?
— Не знаю, — Загаев так откровенно развел руками, что Хилькевич несколько успокоился, — спец из области и тот не сразу разберется в этом каверзном деле.
— Дарья Ивановна, по сведениям загса, муж при регистрации брака принял вашу фамилию. Почему, интересно?
Вдова тоскливо глядела на Загаева, комкала платок, готовая вот-вот заплакать.
— Фамилия евонная мне не пондравилась. Чирьев — на что похоже? От людей совестно. А Машихин — ничего. От первого мужа мне досталась фамилия, только и наследства.
— К Зиновию никто из других городов не приезжал? Нет? Писем не получал? Тоже нет. Пил часто?
— Каждый день. Ну, не дрался, вечная ему за это память. Тихий был человек… — вдова прижала платок к глазам.
— Дарья Ивановна, по данным поликлиники, ваш муж не так уж и болен был. Работал всего-навсего сторожем, порой сидел и без работы. Выходит, лишних денег в семье не было. А на водку много надо каждый-то день. Стало быть, он пропивал ваши сбережения?
— Бог с вами, яки у меня сбережения! Не поила я Зиновия, на свои он пил.
— Откуда у него? Воровал, что ли?
— Грех на покойного напраслину переть!..
— Я не пру напраслину, я спрашиваю. Не крал, не зарабатывал, в сберкассе не держал, у вас не брал — на что же каждый день пьян?
— Куда уж ему в сберкассе, не таки мы грамотны, чтоб получать богато. Но деньги у него были. Халтурил где-то, подрабатывал по-плотницки. Еще говорил, накоплено честным трудом, пока в холодных местах на Урале робил. Дюже бережливый был покойничек, копейки лишней не потратит. Только на пьянку не жалел. Гляжу я, бывало, и думаю — таку бережливость да на хозяйство бы…
— Где он хранил свои честные накопления?
— В мужние хвинансы я не совалась. Где хранил? После него ни копейки не осталось, так, мабудь, и хранить нечего…
— Сами вы видели у него деньги?
— Да каки гроши, бог с вами, у Зини и штанов-то путящих не было. А что до выпивки, так вы и сам, я извиняюсь, мужик, знаете. На хлеб не найдешь, а на водку завсегда…
Ничего существенного Загаев от вдовы не узнал.
Ушинскому тоже не повезло. Хилькевич сплоховал, не обследовал своевременно место происшествия. Потом дождь смыл следы, если они были на огороде и в проулке. А в доме навела порядок выписавшаяся из больницы жена Гроховенко.
На третий день после приезда Ушинский вызвал на повторный допрос школьников Женю Савченко и Колю Гроховенко. Вызвал с неохотой — не детское это занятие давать показания по делу об убийстве. С ребятами пришла седенькая учительница, которая нервничала больше, чем мальчишки. Она считала, что детям непедагогично находиться в милиции, что следователь не щадит детской психики, задавая грубые и бестактные вопросы, и едва сдерживалась, чтобы не сделать Ушинскому замечание. Женя Савченко ничего нового не сказал, и его отпустили на занятия. Коля Гроховенко отвечал охотно — он любил детективы и, кажется, не очень жалел попавшего в неприятность отца.
— Коля, ты хорошо рассмотрел того человека, что бежал по вашему огороду?
— Он не бежал, а быстро шел. Я не очень смотрел. Думал, дядя в уборную пошел.
— В чем он был одет?
— Н-не видел. Его ж плетень закрывал.
— Ты нижнюю часть фигуры не видел из-за плетня. Ну а голову, плечи? Фуражку?
— Он без фуражки…
— Какие волосы?
— Не заметил.
— В пиджаке? В рубахе?
— В пиджаке.
— Какого цвета?
— Серый.
— Что? Ты точно помнишь?
— Серый.
— А не синий?
— Нет, помню, серый.
— Так, понятно… Вот что, вы посидите здесь, я сейчас…
Ушинский торопливо вышел и привел в соседний кабинет четверых мужчин. Один из них — электрик, который пришел менять проводку, — был одет в синюю робу, излюбленную в городе, как известно, продукцию местных швейников. Другие — посетители паспортного отдела: двое — в серых пиджаках разных оттенков, третий — в светло-синем. Выстроив их спиной к входу, Ушинский позвал Колю.
— Какого цвета пиджак был у того дяди?
Колин взгляд, не задержавшись на синей робе и светло-синем пиджаке, остановился на втором сером, потемнее:
— Вот.
— Таким образом, по усадьбе Гроховенко шел не Божнюк, а кто-то другой. Ведь Божнюк одет в синее. Направление одно и то же — от крыльца, мимо уборной к пролому в плетне. У Божнюка и того, неизвестного, одна цель: не выходя на улицу, незаметно покинуть место происшествия. Предполагаю, что, кроме подозреваемых собутыльников Машихина, на месте преступления находился третий. Возможно, убийца.
