Алексей Калугин - Два шага до горизонта
С улицы, по которой он шел, Граис свернул налево, чтобы, обогнув рыночную площадь, выйти на нее как раз в том месте, где стоял караван тирианцев. Он пока еще не пришел к какому-либо окончательному решению по поводу того, на какой из двух ключевых фигур остановить свое внимание, и просто автоматически продолжал следовать в однажды выбранном направлении.
Люди, встречавшиеся ксеносу на пути, скользили по нему взглядами, словно по пустому месту, и проходили мимо. Должно быть, вчерашний переполох на рыночной площади не получил еще широкой огласки. Или же простым йеритам, занятым своими повседневными делами, просто не было никакого дела до облавы, устроенной шалеями на пришлого северянина.
Выйдя на небольшую площадь, Граис очутился напротив величественного храма Поднебесного, основательно и непогрешимо возвышающегося над окружающим пространством и уверенно и прямо устремляющим свои царственные формы к небесам. Пятнадцать лет назад такого храма в Халлате не было. Граис даже засмотрелся на стрельчатые окна и ажурные перекрытия. Красиво… Нет, скорее даже не красиво, а грандиозно и смело – словно зодчие возвели не храм, а переход, соединяющий человека с небом. Невольная дрожь охватывала душу при взгляде на остроконечные шпили, устремленные в беспредельную даль, принадлежавшую до сих пор одному лишь солнцу.
Любуясь изысканной и одновременно парадоксальной красотой удивительного строения, Граис начал неторопливо обходить храм по кругу. Но, сделав всего несколько шагов в сторону, он вдруг увидел скопление людей у ограды, которое прежде было скрыто от его взора левым крылом храма. Людей было не очень много, но все они так оживленно жестикулировали, так громко выкрикивали какие-то слова и так демонстративно хохотали, что создавали эффект присутствия целой толпы.
Странное действие разворачивалось вокруг невысокого деревянного помоста, сооруженного возле самой ограды храма. Вдоль помоста возвышались пять толстых шестов в человеческий рост, рядом с тремя из них стояли люди со связанными за спиной руками. В центре находился старик с седыми, развевающимися на ветру волосами и длинной белой бородой. Слева от него была привязана молодая женщина, безвольно уронившая голову на плечо. Справа – совсем еще мальчик, лет двенадцати, не больше, затравленно сверкающий огромными полными слез глазами.
По краям у помоста стояли четверо шалеев, вооруженных копьями. Возле ног их виднелись огромные корзины с тухлыми, расплывающимися кислой слизью курматами. Люди, суетившиеся вокруг, то и дело запускали руки в эти корзины и с гневными криками швыряли гнилые курматы в несчастных, привязанных к шестам.
Особенно усердствовал парень лет двадцати с волосами, остриженными коротко, как принято в Кахиме. Он старался, чтобы каждый брошенный им курмат непременно попал в лицо одной из жертв и, если это у него не получалось, отчаянно ругался.
Неожиданно у Граиса возникла шальная идея. Сейчас ему было достаточно сказать несколько слов в защиту наказуемых, чтобы оказаться арестованным. А если при разбирательстве дела он назовет свое настоящее имя, то дело его, несомненно, будет передано на рассмотрение самому наместнику. Слухи о возвращении Граиса из Сиптима наверняка уже начали расползаться по Халлату. Обстоятельства как будто подталкивали Граиса к тому, чтобы по собственному усмотрению изменить ход операции, чтобы повторить вариант, не удавшийся пятнадцать лет назад…
А, собственно, почему бы и нет? Кто сказал, что Кричет лучше его знает, как нужно действовать в Йере при конкретных обстоятельствах?..
Подойдя к помосту, Граис остановился возле шалея.
– В чем провинились эти люди? – спросил он.
– Отступники, – процедил сквозь зубы стражник.
– И что это означает?
Шалей тяжелым взглядом смерил Граиса с головы до пят.
– Это означает, что они совершили преступление против империи, – мрачно ответил стражник.
– Прости, но я не понял, в чем заключается их преступление?
– Они изучали и распространяли идеи, противоречащие учению преподобного Сирха! – зло рявкнул на Граиса шалей. – Что тебе еще надо знать? Бери и кидай в них курматы!
– Я не считаю, что изучение какого бы там ни было учения является преступлением, – развел руками Граис. – И уж подавно не могу взять в толк, каким образом религиозно-философское учение может нанести вред великой Кахимской империи. Какие именно идеи распространяли эти несчастные?
– Откуда мне знать?! – снова рявкнул шалей. – Мне нет никакого дела ни до Сирха, ни до его учения! Не нравится – проваливай своей дорогой!
– Эй, что за дела? – весело улыбнулся Граису парень, подбежавший к корзине за очередной порцией тухлых курматов. – Хватай гниль, пока еще осталась!
– Мне кажется, что эти люди не заслужили того унижения, которому их подвергают, – покачал головой Граис.
– Да ну? – изумленно вскинул брови парень. От удивления он даже забыл о курматах, которые были у него в руках. – Что же ты предлагаешь с ними сделать?
– Если они всего лишь изучали нечто, противоречащее учению преподобного Сирха, то сам Сирх или кто-то из тех, кто разделяет его взгляды, должен вступить с ними в открытый диспут, чтобы доказать свою правоту.
– Они не просто так вели душеспасительные беседы, – ткнул пальцем в стоящих на помосте людей парень. – Они утверждают, что учение Граиса из Сиптима, обвиненного пятнадцать лет назад за подстрекательство к бунту и до сих пор трусливо скрывающегося от справедливого возмездия, превосходит по своей глубине и логике учение преподобного Сирха! Оно, видите ли, более предпочтительно для простых жителей Йера!
– Я не вижу в этом никакого преступления, – спокойно возразил ему Граис. – Как известно, Сирх был учеником Граиса. Поэтому вполне резонно предположить, что он просто развивает идеи своего учителя.
– Да вы только послушайте, что он несет! – обращаясь ко всем, кто мог его слышать, заорал парень. – Преподобный Сирх сумел понять, что учение Граиса несет в себе бунтарскую заразу! – выкрикнул он в лицо Граису. – И он создал свое собственное учение, развенчавшее демагогию Граиса!
– А мне кажется, что учение Сирха базируется именно на том, что говорил Граис, – все так же спокойно ответил ему Граис.
– Пустобрех! – выругался парень.
– А ты сам слышал что-нибудь из того, что говорил Граис?
– Эй! – Парень бросил курматы, которые держал в руках, на землю и уперся кулаками в бедра. – Да ты, я посмотрю, тоже из этих! – Он дернул головой в сторону помоста. – Да к тому же еще и северянин! А ты что стоишь! – повернулся он к стражнику. – Не слышал, что ли, о северянине, который учинил вчера беспорядки на рыночной площади?
