Эрик Рассел - Алтарь страха
Хансен кивнул:
— Я тоже так подумал. Когда он столкнулся с Маршаллом, то что-то прыснул, отчего тот свалился. — Он облизнул тонкие губы. — Я могу рассуждать только в пределах известного, хотя известное не означает знакомое. Я не думал, что это какое-то совершенно новое устройство. Скорее всего, это карманный газовый пистолет или распылитель. И поэтому я вчера позвонил доктору Лоури и спросил, известен ли ему такой газ, от которого человек получает сердечный тромбоз.
— И что же он сказал?
— Он сказал, что это чушь.
— Итак, мы опять вышли в никуда, — проворчал Армстронг.
— Он погрузил меня в лавину слов, каждое ценой в десять долларов, но смысл остался тот же: такого газа нет. — Вновь облизнув тонкие губы, он добавил: — Но...
— Да продолжай же! Что ты тянешь резину!
— Но воздействие газа раздражающего типа может привести к респираторным конвульсиям, а уже они могут вызвать смерть человека, даже если заболевание кардиальным тромбозом находится у него в начальной стадии. — И он пояснил в более доступных, но и в более откровенных терминах: — У жертвы пульс прыгает до неба, и сгусток крови всасывается в сердце.
— Да, много мы поимели с этого объяснения, — высказался Армстронг, вновь погружаясь в уныние. — Я сам видел, как Мэндл сползал с кресла. Видел собственными глазами. Он даже не кашлянул.
— Я знаю. Я сам проверял дело Мэндлй. И читал результаты вскрытия Маршалла. Он не отравился газом — в легких и следа от него не осталось. Не было у него и конвульсий — совершенно определенно.
— Вот мы и вновь вернулись на то место, откуда начали. Газовый распылитель светловолосого газовым распылителем не является. — Косматые брови Армстронга сошлись на переносице. — Итак, в данный момент мы в тупике. Но я вырвусь из него, если только не сверну себе шею или кто-нибудь другой мне ее не свернет. Вполне возможно, что, когда я получу от тебя все отчеты, я выйду на какой-нибудь новый след. Имеющихся пока недостаточно. Мне нужно много отчетов — и чем раньше, тем лучше.
— Ну, это моя забота, — спокойно сказал Хансен. — Скоро я закончу эту работу. Тем более что она пересекается и с моими интересами.
Уже наполовину открыв дверь, Армстронг остановился на пороге:
— А мне не расскажешь?
— Я веду расследование. Те парни, что обыскали твою квартиру и лабораторию, делали это не ради забавы. Они что-то искали, пусть мы и не знаем, что именно. И если бы выяснилось, что какие-то бумаги уничтожены или пропали, появился бы след. Вот под каким углом я и рассматриваю это дело.
— Попусту тратишь время. — Армстронге интересом посмотрел, как Хансен открыл рот, но ничего не сказал и вновь закрыл его. — Я под таким углом столько уже нарассматривал, что меня даже тошнит. Я постоянно прихожу к одному и тому же выводу, а именно: фэды знают, что собой представляет предмет поиска, но не скажут. И те парни искали то, чего у меня нет и быть не должно. И они хотели в этом убедиться.
— А фэды отказываются рассказывать?
— Отказываются.
— Черт знает что! — Хансен устало потер лоб. — С каждой минутой мы погружаемся все глубже и глубже, даже и не зная, во что погружаемся.
Опустив широкие плечи в знак смирения, Армстронг закрыл за собой дверь и отправился домой.
Хансен или кто-то другой навел в его квартире порядок и запер дверь на ключ. Армстронг по достоинству оценил проявленную о нем заботу. Сняв пальто, он повесил его на крючок, потом извлек свою шпионскую камеру, перезарядил, привел в готовность и вставил в укромное место.
Затем позвонил Клер Мэндл. Она появилась на экране, как обычно опрятная и свежая.
— В последнее время никто не рыскал в вашем доме? Или, может быть, совали нос в бумаги? — спросил он.
Она даже вздрогнула:
— А вам откуда известно?
— Потому что у меня произошло то же самое, — мрачно поведал он. Он и тут не преминул воспользоваться дарованной возможностью: — Если хотите узнать, отчего да почему, то лучше не по телефону, а за чашкой кофе.
— Это ваше последнее слово?
— Да.
— Ничего себе! — выразила она свое отношение к предложению. — Хорошо, я согласна. Вечером?
— Уау! — взвыл он от радости, понимая, что ведет себя как мальчишка, но она одобрительно улыбнулась. — В том же месте, в то же время?
— И даже раньше!
Пунктуальная, как обычно, она явилась в облегающем, безукоризненно сшитом платье, и на голове ее красовалась небольшая шляпка.
— Ну, — сразу приступила она к делу, как только они сели за столик, — вы собираетесь посвятить меня в тайну?
— О да. Квартиру мою перевернули вверх дном дня три или четыре назад. То же случилось с моей лабораторией в Хартфорде. Но больше всего меня волнует тайна, окружающая предмет поисков. — Он осторожно посмотрел на нее. Тут надо действовать деликатно, дабы все не пошло насмарку. — Поскольку случившееся имело место вскоре после нашего последнего разговора, я предположил существование некой связи. Может быть, нас обоих подозревают в том, что мы сообща владеем какой-то информацией. И в таком случае к вам тоже должны были пожаловать незваные гости.
— Понятно, — Она искренне недоумевала. — Но что же такого у нас общего, что надо у нас искать?
— Может быть, то, что хранится в вашем доме? — предположил он.
На нее эти слова не произвели должного впечатления. Наоборот, они озадачили ее еще больше.
— Кто-то вчера забрался ко мне, перерыл все бумаги, устроил на письменном столе и в библиотеке разгром, но ничего не взял.
— Вы уверены, что ничего не пропало?
— Абсолютно.
— Может быть, что-то из бумаг Боба?
— Нет, они все на месте. — В глазах у нее промелькнуло подозрение. — А кстати, Боб-то тут при чем?
— Ну, насколько мне известно, он занимался работой на правительство, что-то такое совершенно секретное.
— Кто это вам сказал?
— ФБР.
Он так и не понял, какое впечатление произвела на нее эта информация. Она прекрасно владела собой и восприняла услышанное совершенно хладнокровно. Ненадолго задумалась.
— Боб занимался чем-то связанным с космическими ракетами. Это я знала точно. Но из оставшихся после него документов такие выводы сделать невозможно. Разве что его теория слоя. Во всяком случае, он не хранил дома ничего, что касалось бы его работы на правительство. Я думаю, что все свои наработки он сам отдавал правительству, а остальное уничтожал. Боб всегда отличался методичностью и осторожностью.
— Так и надо себя вести, когда имеешь дело с секретами, — одобрил Армстронг.
— А поскольку в настоящее время ученые заняты созданием ракеты номер восемнадцать, — продолжила она, — то, скорее всего, работа Боба имела отношение именно к ней. Возможно, при строительстве восемнадцатой использовалась какая-нибудь суперреволюционная теория, которую правительство строго засекретило.
