Стивен Дональдсон - Мордант превыше всего!
— Мой владыка король, — сказал он, и его голос срывался от решимости и тревоги, — она — Мастер-воплотитель.
После этих слов король перевел свой водянистый, ничего не выражающий взгляд — взгляд, который мог означать как удивление, так и скуку, на Теризу.
Не обращая внимания на присутствующих, Хэвелок снял с доски все шашки и принялся расставлять их для новой партии.
— Я считаю, — тихо сказал Джерадин, — что ее сила изменила направленность воплощения, и потому я попал совсем в другое место.
Утверждение было настолько абсурдным, что прошло несколько секунд, прежде чем Териза поняла, что должна что-то ответить на это. Затем она занялась краской под настойчивыми взглядами обоих мужчин.
Близкая к панике, она ответила:
— Нет. Нет, конечно же, нет. Это безумие. Я даже не знаю, о чем вы говорите.
Джерадин осторожно сказал:
— Я нашел ее в комнате, полностью увешанной зеркалами.
— И что? — Часть ее сознания была поражена — настолько это дикое предположение испугало ее. — У всех есть зеркала. И многие люди используют их для украшения. Это всего лишь стекло — с чем-то, нанесенным на обратную сторону, чтобы стекло могло отражать… Это совершенно ничего не значит.
В ответ на ее панику король пробормотал тихо, словно старался успокоить ее:
— Возможно, в вашем мире дела обстоят именно так. Но здесь все иначе.
Но Джерадин перебил его со всей страстью:
— И в каждом из зеркал воплотимым была она сама. Они в точности отражали и меня. И с ней ничего не случилось. Ничего не случилось и со мной. Я мог бы сейчас бредить. Или совершенно лишиться рассудка. Но со мной все в порядке. И с ней все в порядке.
Так вот, это были ее зеркала.
Изумление сковало челюсти Теризы. Она чувствовала, что совершенно не понимает, о чем идет речь. Вкаждомиззеркал воплотимым была онасама. А здесь все совсем иначе. В один момент все ее уловки, попытки ухватиться за самые обыденные вещи — простенькие факты, подтверждающие, что она действительно реальна, — начали трескаться и рассыпаться.
А король Джойс смотрел на нее с растущим интересом, отчего она чувствовала себя еще хуже.
— Это правда, миледи? — спросил он, словно Териза только что доказала, что является каким-то экзотическим насекомым. — История учит, что воплотитель однажды попытался создать плоское зеркало, которое в точности показывало то место, где он находится. Таким образом, он увидел в стекле себя — и в то же мгновение разум его помутился. Тело его осталось на прежнем месте, но внутреннее равновесие было нарушено, его дух испарился. Он был потерян при воплощении. Как люди вашего мира избегают подобной участи?
Цепляясь за остатки здравого смысла, она пробормотала:
— Но это невозможно. Зеркала никому не могут причинить вреда. Они всего лишь показывают, как вы выглядите. Словно отражение в воде. Разве вы никогда не видели в воде свое отражение?
Оба мужчины странно посмотрели на нее. Мягким успокаивающим тоном король Джойс сказал:
— С самого детства нас приучают относиться к зеркалам враждебно. Поэтому мы стараемся не смотреть в них.
Внезапно Знаток Хэвелок ударил кулаком по доске с шашками, затем подхватил доску и подбросил ее в потолок.
Шашки как деревянный дождь, застучали по граниту потолка и бесшумно попадали в красно-голубой ковер.
Вскочив на ноги, старый воплотитель проревел:
— Кошмар и несчастье! — Его глаза опаляли яростным взглядом короля и Джерадина; багровые пятна появились на лице знатока, а толстые губы зашевелились, словно мясистые черви. — Она — женщина! — Он сделал неприличный жест в ее сторону. — Неужели вы и все остальные умники из Гильдии воплотителей слепы? Она женщина, жен-жен-ЖЕН-щина. — Слюна потекла из его рта. — О мои чресла!
Не в состоянии решить, что же ей следует делать, Териза просто стояла и смотрела на него.
— Посмотрите на него! — мотая рукой, он ударил короля Джойса в грудь
— удар, драматичный скорее по исполнению, чем по намерению. — И на него! — второй рукой он ткнул в Джерадина. Неловко, но быстро он нагнулся к полу, словно плохо сконструированная механическая игрушка, затем выпрямился — И на это! — Новый наклон. — И на это! — Каждый раз, когда он выпрямлялся, он показывал шашку в открытой ладони. — Все — мужчины! Все до одного!
Когда его ладонь наполнилась шашками, знаток разжал ее, и они снова исчезли в ковре.
— Клянусь крикливым козлом Архивоплотителем! — закричал он так, словно трое людей, стоящих перед ним, заставляли его переживать смертельные муки. — Она — женщина!
Двигаясь со скоростью, чрезмерной для его неловких старых конечностей, он доковылял-допрыгал до входной двери палаты, резко распахнул ее и с силой захлопнул, не выходя. А затем, несколько успокаиваясь, поднял с пола шахматную доску и установил ее на столике. Не обращая ни на кого внимания, он сел на стул и принялся изучать пустую доску, словно напряженная партия продолжалась.
Король Джойс деликатно вздохнул.
Джерадин сказал:
— Прошу прощения. — Но Териза не совсем понимала, почему ее сердце билось так сильно, словно она только что каким-то образом избежала чудовищной катастрофы.
— Ничего страшного, мой мальчик, — ответил король с отсутствующим видом, похлопывая пригодника по плечу, словно тот был в ответе за это происшествие. На мгновение его взгляд стал стеклянным, словно он размышлял о чем-то, — или, может быть, он просто успокаивался. Затем он кивнул самому себе. Неизвестно почему улыбнувшись в сторону Теризы, он сказал: — Джерадин, мне пришло в голову, что довольно удивительно, что Гильдия отпустила леди Теризу с тобой. Она здесь благодаря воплощению — а некоторые из Мастеров, насколько я знаю, существа довольно ревнивые. И я подозреваю, что они предпочитают хранить то, чем занимаются, в секрете от меня. Тем не менее ты — здесь. Как ты можешь объяснить это?
Джерадин сделал попытку твердо посмотреть на короля, но его смущение было слишком очевидно.
— Ты сказал Мастерам, что, возможно, она и сама Мастер?
Пригодник шумно сглотнул:
— Нет.
— Ага, — сказал король спокойно. — Это-то все и объясняет. Естественно, они отпустили ее, считая всего лишь одной из твоих ошибок. Но почему ты не сказал им?
Румянец медленно залил лицо Джерадина. На его скулах вздулись желваки. Смущение его было столь сильным, что Териза ощутила желание расплакаться. Но он твердо сжимал челюсти и упрямо молчал.
