Василий Щепетнёв - Искатель. 2009. Выпуск №11
Время для венов текло незаметно: одни поколения уходили, погружаясь в сумрачные глубины Колодца, им на смену вырастали новые, мало чем отличные от прежних… И вот однажды кто-то наиболее сообразительный из зворгов догадался, что не все вены, а один только венский ван в полной мере владеет Словами Власти. С тех пор зворги стремились при любой возможности убивать их ванов — прежде всего ванов. А венское стойбище без ванна — что камышовая глухатка без головы: еще мечется, крыльями хлопает, но от охотника ей уже не улететь. Новому вану заветную Власть мог передать лишь ван старый; если же он погибал, не успев совершить Обряда, у осиротевших родовичей был только один путь к спасению — как можно скорее присоединиться к другому венскому роду… Но вены никогда не ставили стойбищ близко одно к другому — каждому роду нужны собственные охотничьи угодья; да и непотребных межродовых связей должно опасаться. И лишенное вана стойбище почти неизбежно становилось добычей жадных до венского мяса зворгов. Так вены и зворги поменялись местами…
Аск открыл глаза: в чудесном окне он увидел огромное, похожее на каменный муравейник, жилище зворгов. Ему уже показывали подобные жилища раньше; ему вообще многое показывали, и он знал теперь про зворгов немало… Вдруг «муравейник» резко отдалился, Аск словно бы взлетел и с огромной высоты смог целиком рассмотреть всё зворгское кочевье, скорее даже стойбище… Сколько же их наплодилось за это время! Такого никому из венов и в страшном сне не могло привидеться. Ужас… Ужас… Он вновь закрыл глаза, прячась в воспоминаниях.
…Однако все равно зворгам никогда бы не одолеть венов. Несмотря на муравьиные плодовитость и упорство и все эти их хитроумные приспособления. Нет, нипочем не одолеть… если бы не Пузырчатая Смерть. Никто не знал, откуда она пришла. Никто не знал, как ей противостоять. Даже ваны. Память рода тоже молчала… Аск подозревал кое-что. Но поделать ничего не мог. Он давно заметил, что всякий раз после праздника Поглощения предков Пузырчатая Смерть с новой силой начинала свой победный пляс. Уж не проникала ли она в животы венов вместе с плотью мертвого сородича? Может, и так, только… только нельзя же, в самом деле, вот так просто отменить одну из семи Извечных Традиций — праздник Поглощения?! Предложить венам оставить умершего родовича несъеденным, это все одно что… предложить им съесть новорожденного! Страшное кощунство! Совершенно немыслимо!
Под тяжестью все новых и новых пластов пробуждающейся памяти он утомился и даже не заметил, как уснул.
Очнувшись ото сна, Аск увидел, что волшебное окно потухло, а передняя стена пещеры, в которой его держали зворги, вновь сделалась прозрачной, как вода. За стеной стояла и молча смотрела на него молодая самка зворга — судя по всему, та самая, что приходила вчера.
Аск поднялся с пола и подошел к прозрачной стене вплотную, чтобы получше рассмотреть зворгиню. Самка растянула губы, наверное, давая понять, что тоже его видит. Аск внимательно оглядел ее с головы до пят. Что ж… конечно, ей далеко до венских женщин, но на случай крайней нужды… Он припомнил, что венам доводилось забирать зворгских самок — для продолжения рода те вполне годились.
Вдруг зворгиня опустила взгляд, и глаза у нее округлились, точно при виде атакующей кобры; она ахнула и поспешно ушла. Аск недоуменно мотнул головой и вернулся обратно в глубь своей пещеры.
Воспоминания… воспоминания… словно волны прибоя, накатывают они одна за одной на песок его памяти… С того времени как Аск осознал себя самим собой, йотунга — так звали его родовичей — под напором теснивших их зворгов что ни лето откочевывали все дальше и дальше — в сторону Заходящего Солнца. А когда он вступил в пору мужества, йотунга вышли к Крайнему Окоему. За Окоемом земли не было — только соленое море. Хотя нет — в особенно погожие дни, если забраться на скальную вершину, там, за морем, можно было разглядеть туманные очертания каких-то гор. Но добраться до них могли разве что птицы…
Однажды — уже перед самым концом — ван их рода сказал, что с тех пор, как прошлым летом замолчал Хак из соседского стойбища, он больше не говорит ни с одним из ванов. И значит, йотунги — последние вены на земле. Родовичи не поверили своему вану. Они решили, что он оглох от старости. Тогда старый ван сам предложил передать Власть преемнику, которого назовут ему йотунги. Так Аск стал новым ваном йотунгов… Но и он, сколько ни звал, не смог услышать в своей голове голосов других ванов… А потом, на самом излете Тощего Сезона, к ним вновь пришла Пузырчатая Смерть. И забрала треть взрослых мужчин рода.
Следом за Пузырчатой Смертью, точно гиены на запах падали, пришли зворги.
Их воины окружили стойбище, завывая и воинственно приплясывая, но близко, для честной схватки, подойти не решались. Хотя их было вдесятеро против йотунгов, считая даже женщин. Вместо этого они принялись издалека забрасывать венов мелкими летающими копьями. Уже наученные прошлым опытом, зворги тщательно отводили глаза, чтобы не встречаться взглядами ни с кем из йотунгов. А зворгский вождь и вовсе трусливо спрятал лицо под куском выделанной кожи.
Братья Хук и Ром, размахивая боевыми палицами, бросились было на пришельцев, но, не добыв ни единого зворга, рухнули, с головы до ног утыканные их оперенными копьями.
Тогда Аск велел родовичам укрыться в спальной пещере. Расчет его был таким: когда зворги поднимутся по склону и по одному, по двое полезут в тесный пещерный зев, он станет ловить их взгляды, встречая «гостей» Словами Власти. И так обратит охотников в добычу.
Но хитрые зворги не думали лезть в пещеру. Они расположились у невысокого подножия горы, прямо напротив входа, и стали терпеливо ждать…
Когда вслед за мясом у венов иссякла вода, Аск решился. Выбрав подходящий момент — зворги как раз были заняты дележкой раковин, — он шагнул из пещерной тьмы на свет и, собрав взгляды как можно большего числа врагов, поднявших к нему испуганные лица, запел Слова Власти. «Бегом воды, грузом земли и пляской огня…» — успел произнести Аск, когда первое летающее копье вонзилось ему в самое основание шеи. Он с рычанием вырвал короткое оперенное древко и, захлебываясь кровью, попытался допеть Слова. Но еще три или больше зворгских копий ударили его в грудь, живот и голову; в глазах у Аска потемнело, и дальше он уже не помнил ничего…
Ева почти вбежала в кабинет Агинского, но увидев профессора, смешалась, не зная, с чего начать.
— Здравствуй, Ева, — поприветствовал ее профессор. — У тебя сегодня взволнованный вид. Что-то случилось?
