Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански
Дверь открылась, и в приемную вошла женщина средних лет в твидовом костюме.
– Наверное, вы мастер от мистера И.
– Да. – Джек встал.
– Как я вам рада. – И она пригласила его следовать за ней. – Мы столько возились с этим преподавателем, а он ни с места.
Пройдя по коридору, женщина распахнула дверь.
– Сердитый Привратник, – указала она.
Джек узнал его, вспомнив описание Дэвида.
– Сломался совершенно неожиданно, видите? Прямо в середине цикла – шел по улице, кричал и как раз собирался поднять кулак.
– А специалист-электронщик не знает…
– Специалист-электронщик – это я, – жизнерадостно улыбнулась женщина, и глаза ее блеснули за стальной оправой очков.
– Ах да, – с досадой проговорил Джек.
– Мы подумали, может, дело в этом. – И женщина, вернее ходячий школьный механизм, протянула ему сложенный лист бумаги.
Развернув его, Джек обнаружил массу электронных схем.
– Это представитель власти, не так ли? – поинтересовался он. – Учит детей уважать собственность. Очень правильный тип.
– Да, – откликнулась женщина.
Вручную он вернул Сердитого Привратника к началу цикла и запустил его. Некоторое время Привратник просто щелкал, потом покраснел и, подняв руку, завопил: «Эй, мальчики, уйдите оттуда, слышите меня?» Глядя, как дрожат от негодования его покрытые щетиной щеки, как открывается и закрывается рот, Джек Болен подумал, что он может оказывать сильное влияние на ребенка. Лично у него робот вызывал только неприязнь. И тем не менее это создание было образцовой обучающей машиной, оно делало доброе дело вместе с двумя десятками других автоматов, расположенных в коридорах школы, словно киоски в увеселительном парке. За углом виднелся еще один обучающий автомат, вокруг которого почтительно застыли несколько ребятишек, внимая его разглагольствованиям.
– …И тогда я подумал, – вещал автомат приветливым дружелюбным голосом, – господи, и какие мы можем сделать из этого выводы? Кто-нибудь из вас знает, ребята? Салли?
– Ну, наверное, мы можем сделать вывод, – начала девочка, – что в каждом человеке есть что-то хорошее, как бы плохо он себя ни вел.
– А ты что думаешь, Виктор? – запинаясь, спросила машина. – Давайте послушаем Виктора Планка.
– Я думаю то же самое, что Салли, – неуверенно произнес мальчик. – Большинство людей в сущности хорошие, если только как следует присмотреться. Правильно, мистер Добрый Тюремщик?
Дэвид часто рассказывал об этой обучающей машине, к которой он испытывал особую симпатию. Доставая инструменты. Джек прислушивался к беседе. Добрый Тюремщик был пожилым седовласым джентльменом с незначительным местным акцентом, возможно канзасским… Он был добр и не мешал ребятам высказывать свои мнения – ничего от грубоватой авторитарности Сердитого Привратника. Что-то среднее между Сократом и Эйзенхауэром, насколько мог судить Джек.
– Смешные существа – овцы, – продолжал автоматический наставник. – Взгляните, как они себя ведут, когда через ограду им кидают что-нибудь съедобное, вроде пшеницы. Пищу чуют за милю. – Добрый Тюремщик откашлялся. – Они очень умные, когда дело касается их. Наверно, это и поможет нам понять, что такое истинный ум: это не количество прочитанных толстых книжек и не знание длинных слов, это – способность определить, что нам пойдет на пользу. Поэтому быть умным очень полезно.
Встав на колени, Джек начал отвинчивать спину Сердитого Привратника. Женщина стояла рядом, наблюдая за ним.
Как он знал, автомат работал в соответствии с программой, но на любом этапе его поведение могло изменяться в зависимости от поведения аудитории. Слова детей соотносились с записью, подгонялись, классифицировались, и только затем следовал ответ. Возможность неожиданного ответа исключалась, так как обучающая машина воспринимала лишь ограниченное число вариантов. И тем не менее автомат производил убедительное впечатление живого и подвижного существа – истинный триумф инженерного искусства.
Его преимущество по сравнению с человеком заключалось в способности индивидуально общаться с каждым ребенком. Он не просто учил, но и воспитывал. Обучающий автомат может одновременно иметь дело с тысячью учеников и тем не менее отличать одного от другого: в зависимости от индивидуальности ребенка ответы его слегка видоизменялись, и каждый раз он представлял собой чуть-чуть иное существо. Почти бесконечно сложное, хотя и действующее механически. Обучающие автоматы подтверждали факт, хорошо известный Джеку Болену: понятие «искусственный» обладало поразительной глубиной.
И тем не менее его раздражали эти автоматы. Потому что вся деятельность Общественной Школы противоречила природе Джека: вместо того чтобы обучать, сообщать ученикам новые сведения, она загоняла их в жесткие рамки шаблона. Школа соединяла детей с унаследованной культурой и внедряла ее в их сознание. Она подгоняла детей под эту культуру: цель заключалась в ее увековечивании, и, если индивидуальные особенности ученика могли увести его в сторону, они целенаправленно вытравлялись.
Весь процесс обучения представлялся Джеку сражением между сложным механизмом школы и душами детей, причем выигрышные карты были на руках у школы. Неадекватно реагирующий ребенок признавался аутичным, то есть констатировалось, что в нем преобладает субъективный фактор, мешающий восприятию реальности. И такой ребенок изгонялся из школы в другое заведение, на самом деле действующее по такому же принципу, где его должны были реабилитировать, – в Бен-Гурион. Ребенка отказывались учить и начинали относиться к нему как к больному.
«Аутизм, – размышлял Джек, отвинчивая спину Сердитого Привратника, – превратился в удобную теорию для руководства Марса. Она заменила более старый термин „психопат“, который, в свою очередь, вытеснил понятие „морального урода“». В Бен-Гурионе педагогами работали люди, но они выполняли скорее врачебные, чем воспитательные обязанности.
С первого же дня учебы Дэвида в школе Джек готовился к неприятным известиям о том, что мальчик не попадает в шкалу успеваемости, по которой обучающие автоматы классифицировали своих учеников. Однако Дэвид охотно занимался и даже достиг высоких результатов. Большинство учителей ему нравилось, и он с энтузиазмом рассказывал о них дома. Парень прекрасно ладил даже с самыми строгими, и сейчас уже видно, что у него не будет никаких проблем – он не страдал аутизмом и мог не бояться Бен-Гуриона. Но это не делало Джека счастливее. Ничто, как заметила Сильвия, не приносило ему радости. На Марсе перед ребенком открывались лишь две возможности: Общественная Школа или Бен-Гурион; Джеку не внушало доверия ни то ни другое. А почему – он и сам не знал.
