А. Азимов - Роботы утренней зари
Фастольф вздохнул:
— Никто его не совершал. Это было самопроизвольное событие в позитронном потоке мозговых путей, и оно вызвало умственное замораживание.
— Это правдоподобно?
— Нет, совершенно неправдоподобно, но это единственное, что могло случиться.
— Но не скажут ли, что больше шансов за то, что вы солгали, чем за то, что случилась такая вещь?
— Многие скажут именно так. К счастью, я знаю, что я этого не делал, и остается только возможность самопроизвольного замораживания.
— И вы хотите, чтобы я доказал, что такое самопроизвольное событие имело место?
— Да.
— Но как можно это доказать? А похоже, что только доказав это, я спасу вас, Землю и себя.
— В порядке возрастающей важности, мистер Бейли?
— Ну, ладно: вас, меня и Землю.
— Боюсь, — сказал Фастольф, — что, подумав, я пришел к заключению, что такого доказательства получить нельзя.
17Бейли в ужасе посмотрел на Фастольфа.
— Нельзя?
— Никак.
Фастольф, вдруг отвлекшись, схватил прибор для специй.
— Знаете, мне интересно, смогу ли я сделать тройной подкид.
Он подбросил прибор в воздух рассчитанным движением запястья. Прибор перевернулся Пока он падал, Фастольф поймал его узкий конец на ребро правой ладони и слегка подкинул, а затем поймал на ребро левой ладони. Прибор снова взлетел вверх, перевернулся, упал на ребро правой ладони, а затем опять на ребро левой. После этих трех подкидов прибор взлетел еще раз. Фастольф поймал его в правый кулак, держа поблизости левую руку ладонью вверх. Как только прибор был схвачен, Фастольф показал левую руку, в которой была щепотка соли.
— Это детская игра для научного разума, усилия совершенно непропорциональны результату — щепотке соли, но хороший аврорский хозяин гордится, что способен это сделать. Есть такие умельцы, которые держат прибор в воздухе до полутора минут, двигая руками с такой быстротой, что глаз не успевает следить за ними.
Затем он задумчиво добавил:
— Конечно, Дэниел может произвести эти действия лучше и быстрее любого человека. Я испробовал его в этом отношении, чтобы проверить работу его мозга, но заставлять его показывать такие таланты на публике было бы в корне неправильно: ненужное унижение человека-умельца. Но давайте вернемся к делам.
— Вы ведете меня к этой цели буквально через парсеки объяснений и демонстраций.
— Совершенно верно.
— Доктор Фастольф, какова причина этого вашего показа?
— Ну, мне кажется, мы зашли в тупик. Я привез вас сюда, чтобы сделать нечто, чего нельзя сделать. Ваше лицо было достаточно красноречивым, и, сказать по правде, я тоже чувствовал себя не лучше. Следовательно, нужна была разрядка. А теперь — за дело…
— За неразрешимую задачу?
— Почему ей быть неразрешимой для вас, мистер Бейли. Судя по вашей репутации, вы достигаете невозможного.
— По гиперволновой драме? Неужели вы верите этому дурацкому искажению происшедшего на Солярии?
Фастольф развел руками.
— Это моя единственная надежда.
— А у меня нет выбора. Я должен продолжать попытки, я не могу вернуться домой с неудачей. Мне было сказано об этом достаточно ясно. Скажите, доктор Фастольф, как можно было бы убить Джандера? Какие манипуляции над его мозгом надо было бы сделать?
— Мистер Бейли, я не уверен, что сумел бы объяснить это даже роботехнику, каковым вы, конечно, не являетесь. Однако я все-таки попробую. Вы, конечно знаете, что роботы были изобретены на Земле.
— Но земное происхождение роботов ясно всякому, кто подумает. Общеизвестно, что гиперкосмические путешествия развивались с помощью роботов, а поскольку без этих путешествий Внешние Миры не были бы заселены, ясно, что роботы существовали еще в то время, когда Земля была единственной обитаемой планетой. Значит, роботы были изобретены на Земле землянами.
— Однако Земля не гордится этим, не так ли?
— Не будем об этом, — коротко сказал Бейли.
— Земляне знают что-нибудь о Сьюзен Келвин?
— Я встречал это имя в старых книгах. Она была одним из пионеров роботехники.
— И вы больше ничего о ней не знаете?
— Я полагаю, что мог бы узнать больше, если бы порылся в записях, но у меня не было подходящего случая.
— Странное дело, — сказал Фастольф. — Она полубогиня для всех космонитов, но лишь очень немногие, за исключением настоящих роботехников, считают ее женщиной Земли. Это казалось бы космонитам профанацией. Они отказались бы верить, если им сказать, что она прожила едва ли более сотни наших лет. А вы знаете ее только как зачинательницу роботехники.
— Она имеет какое-то отношение к нашему делу, доктор Фастольф?
— Косвенное. Видите ли, вокруг ее имени собралось множество легенд. Большая часть их — выдумки, но люди держатся за них. Одна из самых известных — и самая неправдоподобная — касается робота, созданного в те примитивные времена, который, вследствие какой-то ошибки в производстве, получил телепатические способности.
— Как?!
— Я же вам сказал, что это легенда. Есть некоторые теоретические основания предположить, что это возможно, но никто никогда не представлял проекта, как можно достичь такой возможности. Но чтобы она могла появиться в позитронном мозге, простом и грубом, какие были до гиперпространственной эры, — это вообще немыслимо. Поэтому мы полностью уверены, что эта легенда — вымысел. Но позвольте мне рассказать ее, потому что в ней есть мораль.
— В любом случае давайте.
— Робот этот умел читать мысли, и когда ему задавали вопросы, он отвечал спрашивающему его то, что тот желал услышать. По Первому Закону робот не может нанести человеку вред физический. Робот, читающий мысли, видимо, решил, что разочарование, злость или любые другие жестокие эмоции делают человека несчастным, и он относил эти эмоции под рубрику «вред». И если робот-телепат знал, что правда будет неприятна вопрошающему, он радовал его приятной ложью. Понимаете?
— Да, конечно.
— Итак, робот солгал самой Сьюзен Келвин. Ложь скоро выплыла наружу, потому что разные люди слышали разные вещи, которые оказывались не только несовместимыми между собой, но и шли вразрез с очевидностью. Сьюзен Келвин обнаружила, что робот солгал ей, и что эта ложь поставила ее в неудобное положение, это принесло ей тяжелое разочарование. Вы никогда не слышали этой истории?
— Нет, даю слово.
— Поразительно! Она наверняка придумана на Авроре, ибо одинакова на всех мирах. И Келвин решила отомстить. Она убедила робота, что, говорит ли он правду или ложь, он одинаково вредит тому, с кем имеет дело, и в обоих случаях нарушает Первый Закон. Робот, поверив в это, не мог не выйти полностью из строя. Говоря более красочно, его позитронные связи сгорели, мозг оказался непоправимо разрушенным.
