Дин Кунц - Человек страха
Я дернул за рычаг, поднял летун в воздух и взял курс на джунгли, росшие вокруг Харрисбургского кратера. На экранах возникло изображение леса: отвратительные гниющие заросли, на опушках — серо-зеленые папоротники с толстыми листьями, опутанными паутиной с налипшим на нее коричневым пометом. Потом пейзаж сменился: папоротники были вытеснены гигантскими деревьями, такими же серыми и безжизненными.
— Ты почти ничего не рассказал о том звере, что убил Гарнера, — сказал Дикий. Гарнер был его братом. Двойняшкой, хоть он, в отличие от Дикого, и имел совершенно нормальный человеческий облик.
— Я стараюсь об этом не думать.
— Расскажи нам, — попросила Лотос, заворачиваясь в легкую ткань своих крылышек, словно в накидку. — Расскажи нам о том, что ты узнал от мистера Пенуэля.
— Гарнер — не единственная жертва. Всего в тех четырех отрядах было двадцать два человека. Двадцать из них больше не вернулись.
— А еще двое? — спросила Лотос.
— Спасательные экспедиции нашли их — разорванными в клочья.
Под нами простирался серо-зеленый лес...
Пролетев еще миль пять и очутившись над лесом, где преобладали огромные сучковатые деревья, я разыскал небольшую полянку и посадил на нее летун. Лотос полетела вперед, чтобы присмотреть, куда бы еще можно было установить камеры и пусковые механизмы к ним. Если что-то появляется в десяти футах перед объективом камеры, она начинает снимать. Конечно, нам предстояло запечатлеть на пленку массу всякой всячины, но того, кого мы искали, нетрудно было заметить. Мы слышали его описание от трех человек — все трое говорили, что он приблизительно восьми футов роста, человекообразный и отвратительный. Первой и последней характеристике соответствовали многие, но человекообразных среди зверей было немного. Однако ни одно из этих описаний никоим образом не объясняло, почему двадцати двум опытным охотникам не удалось его уничтожить.
Дикий устанавливал объектив и протягивал ко мне провод, прикрывая его тонким слоем пыли. Я маскировал камеру среди кустов и камней. Оба мы стояли спиной к одному и тому же участку леса.
Это было ошибкой...
Глава 2
Дикий услышал бы первым, но уши его все еще были закрыты густыми лохмами, мешая его обычно острому слуху. Когда же его услышал я — подозрительный щелчок и яростное шипение, — он уже собирался на нас прыгнуть. Я вскинул ружье...
Прицелился... Проклятье, какой он огромный. Большой и бесшумный — нам не так уж редко встречалось такое сочетание. Паук смотрел на нас сквозь кроны деревьев с высоты в тридцать футов, с отвисшим животом, похожим на огромную грушу, который в свою очередь был прорезан злобно оскаленным слюнявым ртом, сжимавшимся и разжимавшимся над нами, словно огромные клещи. Никакого пищеварительного тракта. Просто раскрыл рот — и а-ам! Меня тошнит от пауков. Это довольно распространенная мутация, и они всегда мерзки и отвратительны. От этого меня тошнило больше, чем обычно. Все его тело было покрыто отвратительными злокачественными струпьями, а густо растущие на лапах волосы слипались от гноя.
— Не стреляй пока! — крикнул я Дикому.
Но он не нуждался в моих указаниях. Ему не раз приходилось видеть, как эти существа, реагируя на выстрел, прыгали и проглатывали державшего ружье. Большой паук не столь велик, каким кажется, потому что если подожмет свои мохнатые ноги, то уменьшится в размере до пятнадцати футов и превратится в шарик, который может, перекатываясь, погнаться за тобой. С пауком нужно обращаться бережно и нежно, пока не приготовишься убить его наверняка. Иначе он убьет вас первым.
— Камни, — тихо сказал я, следя за уставившимся на меня взглядом фасетчатых глаз.
Мы очень медленно и осторожно, на цыпочках, прокрались вдоль валунов, за которыми я спрятал камеру...
Паук следил за нами, поворачивая свою до странности крошечную голову, где под глазами у него росли тонкие волосинки. Кроме этих волосинок ничего не шевелилось — он, казалось, окаменел. В долю секунды — времени не хватило бы даже на то, чтобы вспомнить, как тебя зовут, — он мог начать двигаться быстрее самого быстроногого человека.
Камни, вдоль которых мы пробирались, были на самом деле древними развалинами, образовавшимися после А-взрыва, сровнявшего с землей город Харрисбург, являвшийся тогда столицей округа. Теперь от него осталось обширное нагромождение пещер и стен из кирпича и камня, густо посыпанных известью.
Паук осторожно и бесшумно переставил мохнатую лапу и издал звук, похожий на сипение расстроенной гармони.
Мы подошли к тому месту, где в стене виднелся разлом, ведущий в узкую ложбину длиной четыреста футов, на другом конце которой находился вход в темный туннель, углубляющийся дальше в развалины, — в этот туннель такому зверю было не пролезть, но мы с Диким там могли поместиться.
— Давай, — прошептал я. — Бегом!
Добравшись до разлома, мы шмыгнули в ложбину и скрылись с глаз паука. Дикий был у туннеля первым. Когда нужна скорость, его ноги — просто подарок судьбы, но — о Боже! — посмотрели бы вы на него, когда он пытается танцевать!
Я был уже на полпути к туннелю, когда появился паук. Взобравшись на стену, он глядел на нас обвиняющим взглядом огромных, мерцающих красным огнем глаз. Еще бы — ужин ускользнул. Нехорошо. Потом вылезло брюшко с открытыми и щелкающими челюстями. Щелк-щелк! Щелк!
Ф-сс-ш-ш-ш... Дикий, открыв огонь из вибропистолета, зацепил одну из его лап. Паук, отдернув свою конечность, отчаянно завертел ею. Дикий снова выстрелил и снес животному другую лапу. Она огромным шнуром повисла на камнях, продолжая извиваться, не ведая о том, что уже отделена от тела.
Я бежал.
Паук опустился в ложбину.
Я отчаянно напряг легкие и голосовые связки, чтобы поторопить Дикого.
Тот снова выстрелил и вспорол зверю бок. Но кровь у пауков не идет, а дырка величиной с кулак этого малыша остановить не могла.
Кроме того, в спешке мы позабыли еще одну очень важную вещь: туннели иногда оказываются обитаемыми. Когда Дикий снова поднял пистолет и прицелился в паучью голову, из туннеля, извиваясь, выползло розоватое червеобразное существо и, защищая свое жилище, выпустило жесткие трехдюймовые иглы, одна из которых вонзилась Дикому в руку, отчего он, пошатнувшись, упал на землю и выронил оружие.
Паук издал хриплый вопль, покачивая головой и клацая челюстями.
Червяк, превратившийся теперь для нас в гораздо более непосредственную опасность, зашипел, выгнул покрытую панцирем спину и бросился вперед, дергаясь рывками, и метал иглы, которые могли пронзить камень. Я побежал к Дикому, чтобы оттащить его к стене, где звери не могли бы напасть со спины. Но тащить конеподобного человека весом в триста пятьдесят фунтов — чертовски трудно.
