Андрэ Нортон - Звезды, не нанесенные на карты
Я с удвоенной внимательностью проверил свое оборудование, хотя уже неоднократно проверял его, пока мы были в гиперпространстве. У меня небольшой запас пищи, если местная окажется непригодной, переводчик, устройство, передающее сигнал, который должен уловить Ризк, если он на орбите, и, конечно, камни с Лоргала. Никакого оружия, даже станнера нет. Я не смог контрабандой пронести его на борт на Тебе. Придется рассчитывать на приемы самообороны, пока не раздобуду какое-нибудь местное оружие.
Из коммуникатора донесся голос Ризка. Пилот сообщил, что все готово, я взял свой мешок. Иити вытянулся на койке, как лежал все последнее время. Дуется на меня или просто равнодушен к моим действиям? Легкое беспокойство, возникшее у меня при первых попытках отстоять свою независимость, быстро усиливалось. Я начал сомневаться в себе. Но если я собираюсь проверить свою изобретательность внизу, мне нельзя сомневаться.
Тем не менее я не решался просто выйти и оставить его. Меня тревожило растущее расхождение между нами, и мне пришлось проявить упрямство, чтобы не сдаться. Но все же я настолько ослаб, что послал ему мысль.
– Я ухожу… – Это и так совершенно очевидно, и мне стало стыдно.
Иити спокойно открыл глаза.
– Удачи. – Он потянулся, явно не собираясь покидать комфортабельную каюту. – Используй не только передние глаза, но и задние. – Он закрыл глаза и разорвал связь.
«Не только передние глаза, но и задние» – это не имеет смысла, но я сердито размышлял над его словами, садясь в шлюпку и закрывая за собой люк. Лег в гамак, дал сигнал Ризку на выброс и едва не потерял сознание от резкого толчка при расставании с кораблем.
Поскольку шлюпка устроена так, что автоматически отыскивает ближайшую планету после катастрофы корабля, мне оставалось только лежать и пытаться спланировать предстоящее приключение. Меня охватило странное ощущение беззащитности из-за отсутствия Иити: мы слишком долго находились вместе. И я обнаружил, что мой мятеж не устраняет чувство потери.
Тем не менее меня охватывало возбуждение: ведь я безрассудно отбросил все благоразумные предупреждения, ступив на совершенно новую и опасную тропу. И часть моего сознания предупреждала, что такое возбуждение опасно. Однако долго размышлять мне не пришлось. Заработали тормозные ракеты, я понял, что мы садимся и вскоре меня ждет ситуация, которая потребует всего внимания.
Я обнаружил, что шлюпка села в узкой, словно прорезанной во льду гигантским когтем, долине. Возможно, ледяной покров Сорориса тает, и это первый признак потепления. Из острого конца когтя текла вода; к тому времени как она добралась до шлюпки, это уже был широкий быстрый и стремительный ручей. Но воздух был такой холодный, что открытые части лица сразу заледенели. Я захлопнул стекло шлема, закрыл люк на персональный замок и, прихватив мешок, пошел по заледеневшему песку под ногами.
Если расчеты Ризка верны, мне нужно спуститься по этой долине к полосе-ладони, от которой на север отходят другие узкие долины-когти, и оттуда я уже увижу стены Сорнаффа. Дойдя до того места, я должен буду полагаться на рассказ отца. Теперь я понял, что он чрезвычайно подробно, до малейших деталей, описал эту местность, как будто старался по какой-то причине, чтобы я все это запомнил – хотя тогда мне так не казалось. Но тогда я внимательно слушал все его рассказы, а вот сводный брат и сестра явно скучали и ерзали.
Между мной и городом расположен храм духа льда Зиты. Это не главное божество сорорианцев, но у нее множество поклонников, и именно она в рассказе моего отца сыграла роль посредника в делах со жрецами главных храмов города. Я говорю «она», потому что ее представляла живая женщина – жрица, считающаяся живым воплощением духа льда. Она считалась сверхъестественным существом и даже физически отличалась от своих почитателей.
Я подошел к месту соединения «когтя» и «ладони» и действительно увидел стены города – и не очень далеко от себя храм Зиты.
Приземлился я вскоре после рассвета, и только теперь тонкие лучи негреющего солнца вызвали жесткий блеск ледяных стен у меня за спиной. У храма никаких признаков жизни, и я с тяжелым предчувствием подумал: что если за годы после посещения этого места героем рассказа о Зите забыли и больше ей не поклоняются.
Однако когда я приблизился к каменному зданию, покрытому блестящей ледяной коркой, мои страхи рассеялись. Здание конусообразной формы со срезанной верхушкой размером приблизительно с «Вендвинд», усеченную башню окружают столы – ледяные плиты на толстых ледяных же ножках. И на каждом столе вмерзшие в лед приношения поклонников Зиты. Некоторые настолько вросли в лед, что видны лишь темными очертаниями, другие лежат на поверхности и покрылись только очень тонкой корочкой льда.
Здесь можно было увидеть еду, меха, несколько почерневших от мороза стеблей растений. Похоже, Зита никогда не берет эти подношения, и они становятся частью постепенно растущих ледяных блоков.
Я прошел мимо двух таких ледяных столов и приблизился к единственному отверстию в круглой стене святилища, к двери, открытой ветру и холоду. И тут приободрился, увидев еще одно доказательство справедливости рассказа отца – гонг, подвешенный к этому входу. Поднял руку и смело ударил кулаком в перчатке по этому гонгу – ударил легко, но в ответ услышал гулкий звук, способный вызвать эхо от окружающих ледников.
Переводчик был прикреплен у меня к горлу, и я мысленно повторял то, что собирался сказать. Рассказ отца не содержал сведений о приветственных церемониях, и мне придется импровизировать.
Эхо гонга продолжало звучать, хотя я считал, что оно давно должно заглохнуть. И когда никто не появился в ответ на мой призыв, я почувствовал неуверенность и заколебался. Свежие подношения свидетельствуют о том, что храм обитаем, но, возможно, это не так, и Зита или ее олицетворения в нем не находятся.
Я уже почти решился уходить, когда заметил какое-то движение в темном прямоугольнике двери. Передо мной появилась фигура.
Она закутана, как лоргалиане. Но у тех явно гуманоидные тела были прикрыты обычной одеждой. Это же существо все закутано в полоски или бинты и напоминает личинку.
Покровы, если это действительно полоски ткани, были покрыты тонкими ледяными узорами, прекрасными и неповторяющимися, как снежинки; в лучах восходящего солнца они сверкали, как бриллианты. Но тело под ними почти невидимо; ясно только, что у существа есть по крайней мере две нижние конечности (если есть руки, то они плотно примотаны к телу и совершенно не видны), торс и вверху круглый шар головы. В передней части этого шара ледяные наросты образуют два больших фасеточных глаза; во всяком случае они овальной формы и находятся в том месте, где у гуманоида должны быть глаза. Никаких других отличительных черт не видно.
