Кир Булычев - Чума на ваше поле!
— Ой, спасибо, — сказала она, и голос ее прервался от накопившихся в глотке слез.
— Не расстраивайтесь, — сказал военный. У него был птичий говор, его английский было трудно понимать. — У нас много воров. Но я рад.
— Почему? — Лена держала сумку обеими руками.
— Я рад, что этот инцидент дал мне возможность познакомиться с вами.
Черт знает что — надо его осадить, этих тайцев следует осаживать, иначе они тебя посчитают за проститутку. Но как можно осадить этого сержанта?
— Спасибо, — сказала Лена.
— Вас проводить в гостиницу?
— Мне нравится здесь, — сказала Лена. — Здесь очень красивый закат.
— О да, — согласился сержант, — здесь очень красивые закаты. Вы туристка? Вы едете в Золотой треугольник?
— Как вы догадались?
— Вы из России?
— Да.
— Наши парни в прошлом веке учились в русских военных училищах, — неожиданно сообщил сержант.
— Я читала об этом, — сказала Лена.
— Вы знаете об этом?
— Я учительница в школе.
Она не стала говорить, что преподает физкультуру.
— Я бы не сказал, — сержант улыбнулся — у него были хорошие настоящие зубы. Странно для мужика в сорок лет. — Я бы сказал, что вы фотомодель.
Лена расстроилась. Немного, но расстроилась. Она была обязана этому сержанту спасением своей жизни, а оказывается, он решил ухаживать за ней.
— Я смотрел на вас в баре, — сказал сержант. — Вы отстали от группы?
— Почему вы так думаете?
— Группа приехала вчера. А вы сегодня. Но вы знакомы с мистером Нестеренко.
— Кто это такой?
— Базиль, ваш гид. Я его знаю.
— Нет, я не с этой группой, — призналась Лена. Благо сержант всегда может узнать правду. — Но я завтра поеду с ними на автобусе.
— В Соб Руак? — спросил сержант.
— Конечно. Ведь там Золотой треугольник?
— В Соб Руаке туристы и лавочки сувениров. Это не настоящее место — это Голливуд.
— Голливуд?
— Много декораций. Фанера.
— А есть другое место?
— Есть лучше места. Мае Сай. Я туда еду завтра в семь утра.
— Это далеко?
— Это недалеко, но немного в другую сторону. Если вы хотите, я вам все покажу. Там есть школа слонов. Вы знаете, как долго учат слонов?
— А почему все туристы едут в Соб Руак?
— Там удобства, там сувениры. Разве непонятно? Там можно подвести к речке и показать пальцем — вон страшные военные вожди! Они никого не боятся, они выращивают мак и продают героин.
— А на самом деле?
— Если вы хотите, я вас возьму в Мае Сай, и вы побываете в Бирме.
— А разве можно?
— Если очень попросить, то можно.
Лена опомнилась — они стояли на открытом месте, люди, проходя, смотрели на них. Солнце село, и все вокруг стало синим. Только бесцветное зеркало реки, казалось, источало собственный свет.
— Пора в гостиницу, — сказала Лена.
— Будьте осторожны, — сказал сержант, — здесь очень много воров.
— Как вас зовут? — спросила Лена.
— Наронг, — ответил сержант. — А вас? Елена?
— Вы знаете?
— Я за вами слежу. Вы мне нравитесь, — сказал сержант.
— Спасибо за помощь, — сказала Лена. — Вы меня спасли.
— Я рад, что мог вам помочь. Значит, вы запомнили? Семь часов. У меня джип, ничего особенного. Но доедем быстро.
— Спасибо, — сказала Лена и решила, что ни за что в жизни не воспользуется приглашением сержанта.
Сержант прошел в гостиницу следом за ней и скрылся в баре.
Лена поднялась к себе.
Она положила сумку на кровать. Какая красивая, какая чудесная сумка.
Лена пошла в душ и нежилась там полчаса, не меньше. По крайней мере Вася уверял потом, что стучался и не смог добиться ответа. Сумку Лена повесила на гвоздь в душе, чтобы не спускать с нее глаз.
Вася заявился снова, как только Лена покинула душ. К счастью, у нее был с собой халатик.
Она вышла из душа, вытирая волосы и потому покрытая полотенцем, как греческая плакальщица. Не сразу увидела, что в уютном кресле устроился красавец мужчина.
— Не запахивай халатик! — взмолился он. — Ты хороша под ним сказочно.
Лена кинула в него полотенце, она не хотела, чтобы это получилось игриво.
— Не суетись, — сказал он. — Я приду к тебе позже, а сейчас я хочу пригласить тебя.
— Куда?
— Ты совершенно незнакома с местной ночной жизнью. Мы с тобой пойдем в ночной клуб. Ты танцуешь? Конечно же, ты танцуешь!
— Я не танцую.
— Ну не могу же я сейчас прямо заваливать тебя на койку без красивых слов и объятий!
— Но с чего ты решил, что я этого хочу?
— Не хотела бы, сидела дома, — рассудительно ответил комсомольский вождь.
— Уйди, пожалуйста, — попросила она. — Ей-богу, спать хочется.
— Со мной?
— Без тебя.
— Может, ты нашла мужика получше?
— Что ты имеешь в виду?
— Местного бандита. Я видел, как вы по берегу гуляли. Но я бы на твоем месте был с ним поосторожнее. Мне его морда знакома. Точно знаю — где-то я его видел. Убьет — костей не соберете.
— Он меня не испугал.
— Знаешь, что сказал паук маленькой мушке? Он сказал ей: добро пожаловать в мою спаленку, Это английская поговорка.
— А чем ты лучше? — спросила Лена.
— Я лучше. Я, так сказать, русскоязычный бабник. Я не болен СПИДом.
Руки его никак не могли успокоиться, пальцы ну просто метались над коленками. Он был не уверен в себе.
— Иди в бар или в какой-там хочешь ночной клуб. Я сплю.
— Я везу тебя бесплатно на автобусе.
— Я заплачу тебе, зайчик, — сказала Лена.
В ее «зайчике» не было ничего ласкового.
— Хорошо. — Вася попытался сделать хорошую мину. — Я пойду погуляю, только умоляю — не запирай дверь. А то мне придется перебудить всю гостиницу.
— И не надо будить.
Вася был раздражен. Он легко краснел.
Он поднялся.
— Не надо меня обижать, — сказал он высоким голосом. — Родина далеко, Родина не услышит. Подумай, на что ты нарываешься, Елена.
Лена легонько подтолкнула его к двери.
Он показал на замок.
Лена заперла дверь. Конечно, он может завтра отомстить. Не возьмет ее на автобус. Но если за ней здесь следят, то, конечно же, они знают, что она собирается ехать на автобусе. А она… она поедет с сержантом. Если выбирать из двух зол… Впрочем, сержант пока злым себя не показал. Ведь не случайный же воришка напал на нее у реки. А если бы сержант был один из них — какого черта он возвратил ей сумку?
Она рискует? Она рискует здесь все время, каждую секунду. Она ведь не живая. Ей только кажется, что она живая. Он — рыба-кета, которая должна иметь икру, а там — что будет.
Лена все это понимала умом, но ее молодое и вполне жизнеспособное тело категорически возражало.
