Стивен Кинг - Корабль, сокрытый в земле
Она просто остолбенела:
— Шутишь?
— Ничуть.
Андерсон расхохоталась; он звонко расцеловал ее, а затем они улеглись рядышком в постель. Прислушиваясь к завыванию ветра, он размышлял о тьме и холоде за окном и о том, как умиротворяюще тепло и уютно в постели… хорошо бы, так было всегда — только этому не бывать. Он готов поверить, что Бог есть любовь, но диву даешься, как любящий и всеблагой Бог мог сотворить мужчину и женщину достаточно разумными, чтобы высадиться на Луне, и достаточно бестолковыми, чтобы в конце концов не перестать возлагать надежду на такие понятия, как "отныне и вовек".
На следующее утро Бобби снова предложила деньги, а Гарденер снова отказался. Он, конечно, не купается в деньгах, но подачки ему не нужны. Несмотря на то, что она предложила деньги как бы между прочим, безразличным тоном, он не мог подавить вспышку гнева.
— Как ты думаешь, кто обычно берет деньги, проведя ночь в постели? спросил он Андерсон. Она смущенно потерла подбородок.
— Хочешь сказать, что я шлюха? Он усмехнулся.
— Тебе нужен сводник? Это прибыльное дело, я слышал!
— Ты будешь завтракать, Гард, или ты хочешь поливать меня грязью? Может быть, и то и другое?
— Нет, — он видел, что она всерьез разозлилась. Господи, кажется он зашел слишком далеко, ведь это так просто. Она оскорблена. Я же только пошутил, неужели она не понимает? — думал он. Она всегда была способна распознать, когда он шутит. Конечно же, она приняла это всерьез, потому что и он не шутил. С другой стороны, это он — настоящее посмешище. Он старался задеть ее, потому что она смутила его; задеть за живое. Глупым было не ее предложение, а его реакция. Ведь в конце концов он сам выбрал жизнь, которой он живет.
Он не хотел обидеть Бобби и не хотел ее терять. Конечно, в постели с ней хорошо, но не это главное. Главное то, что Бобби Андерсон его друг, и потому случилось, кажется, что-то очень глупое. Похоже, он потерял друга. Довольно гадко.
Бросать друзей? Отталкивать друзей? Ты что, Гард?
Первой реакцией ее на оскорбление было, как он и опасался, выставить его за дверь, потом, видя, что он пытается исправить ошибку, она смягчилась.
— Я бы позавтракал, — начал он. — И еще хочу сказать, что я был не прав.
— Ничего, — сказала Бобби и отвернулась раньше, чем он успел заглянуть ей в лицо, но ее голос обиженно дрожал и прерывался: она, кажется, готова была заплакать. — Я, кажется, забыла, что признак дурного тона — предлагать деньги янки.
Ну, не знаю, прилично это или неприлично, но он никогда бы не взял деньги у Бобби. Не брал и не возьмет.
А вот "Поэтический Караван Новой Англии" — другое дело.
Хватай того цыпленка, сынок, — сказал бы Рон Каммингс, который нуждался в деньгах так же сильно, как Папа Римский — в новой шляпе. — Добыча слишком неповоротлива, чтобы убежать, и слишком откормлена, чтобы взлететь.
"Поэтический Караван" платил наличными. Две сотни задатка и столько же в конце конкурса — хорошая пища для вдохновения. Манна небесная, можно сказать. Однако солидный аванс, понятно, только часть дела.
Главное же — урвать побольше на халяву.
Участвуя в конкурсе, надо использовать любую возможность. Вы заказываете обед в номер, стрижетесь в гостиничной парикмахерской, берете выходную пару туфель (если она есть) и ставите их за порогом номера, вместо повседневной, чтобы вам почистили еще и ее.
Также можно воспользоваться гостиничным видео и посмотреть то, что вряд ли удалось бы увидеть в кино, потому что в кино имеют обыкновение брать деньги за билет, даже с поэтов, даже с таких талантливых, дарование которых оценивается тремя баулами картошки за один (1) сонет. Конечно, за пользование видео и просмотр кассет взимается дополнительная плата, ну и что с того? Вам даже не обязательно включать ее в общий счет; компьютер сделает это автоматически; и все, что Гарденер мог сказать по этому поводу:
"Господи, благослови и сохрани общий счет, и черт побери всех, кто против!" Он просмотрел все от "Эммануэль в Нью-Йорке" (включая то место, где девица тискает под столом в шикарном ресторане игрушку своего парня, одновременно артистично и возвышенно; в любом случае это была самая возвышенная часть его тела) до "Индианы Джонса и храма судьбы" и "Рэйнбоу Брайт и Звездный вор"
— Что бы сейчас предпринять? — размышлял он, прокашливаясь и предвкушая хороший выдержанный виски. — Так вот что я собираюсь делать: посижу в номере, снова посмотрю все кассеты, все, даже "Рэйнбоу Брайт". К ленчу закажу три чизбургера с ветчиной, поем холодного мяса часа в три. Потом вздремну. Вообще, надо лечь пораньше. Как-нибудь перемогусь.
Бобби Андерсон запнулась за восьмисантиметровый кусок металла, выступающий из земли.
Джим Гарденер запнулся за Рона Каммингса. Предметы разные, результат один и тот же. За недостатком гвоздей.
В то же самое время, когда Андерсон и Питер наконец-то возвращались домой после своего незабываемого похода к ветеринару, всего в двухстах десяти милях от них объявился Рон. Каммингс предложил спуститься в гостиничный бар и заказать выпивку.
— Или, — как остроумно продолжал Рон, — мы можем просто удрать с предварительной части и напиться.
Если бы он предложил это более деликатно, с Гардом было бы все в порядке. Как бы то ни было, Гард оказался в баре с Роном К., поглощая порцию за порцией и рассказывая самому себе нечто вроде того, как легко он может отказаться от выпивки, если действительно захочет.
Рон К, был хорошим серьезным поэтом, который жил на деньги, практически падающие у него из задницы… по крайней мере, он частенько так говорил. Я сам себе Медичи, мог сказать он. Он принадлежал к семье текстильных фабрикантов, занимающейся этим достойнейшим делом не менее девяти веков и владеющих южным районом Нью-Хэмпшира почти целиком. Семья считала Рона ненормальным, но так кате Рон был вторым сыном в семье, а первый сын не был ненормальным (то есть был вполне заинтересован в дальнейшем росте производства текстиля), родственники предоставили Рону возможность делать то, что он хочет; например, писать стихи и читать стихи, и пить почти безостановочно. Рон был худощавым молодым парнем с внешностью кинозвезды. Гарденер никогда не видел, чтобы тот ел что-нибудь, кроме соленых орехов и сухого печенья. К его чести надо отметить, что он и представления не имел об алкогольной проблеме Гарденера… и, например, о том, что он однажды под пьяную руку чуть не убил свою жену.
— Идет, — согласился Гарденер. — Не откажусь. Приступим. Пропустив несколько рюмок в баре гостиницы, Рону решил, что двое таких отличных ребят, как он и Гард, могли бы отправиться куда-нибудь, где обстановка повеселее, чем здесь. — Полагаю, душа требует чего-нибудь… — сказал Рон. — Правда не уверен, но…
