Александр Громов - Крылья черепахи
А за пределами «Островка» психовала Радожка. Треск стоял, как на Чудском озере в кульминационный момент битвы. Инночка с Надеждой Николаевной куда-то рассосались. Юный Кеша, которому надоела наша крмпания, едва не оторвал бабушке рукав и утащил-таки ее смотреть ледоход. Мы тяпнули .коньячку за открытие купального сезона. Ненадолго появился Борис Семенович, по-моему, сильно не в себе, поглядел на нас с ужасом и исчез из поля зрения. За ним улетучился верный Рустам, очевидно, дабы в случае какой угрозы прикрыть ценное тело работодателя своим менее ценным телом. Хлопнула где-то дверь.
Матвеич – рот до ушей – как раз заканчивал пересказ своей версии происшествия не то в четвертый, не то в пятый раз, причем выходило уже, что он сознательно совершал геройский дрейф на льдине, чтобы попугать слабонервных. Леня откровенно заржал, вибрируя всеми телесами, а я поперхнулся коньяком.
– Ты, Папанин хренов, скажи спасибо, что посреди реки не провалился, – грубо, но веско сказал Матвеичу Феликс, постучав. меня по спине. – А у берега не рисковал, что ли? Будь глубина побольше – и ага? Сам бы не выгреб, да еще нас под лед утянул бы.
– Вы плавать не умеете? – встрял оторжавшийся Леня, вытирая глаза запястьем.
– Почему не умею? Очень даже умею. На теплоходе.
– Хы! – протестовал возмущенный поклепом Матвеич. – Да я, может, нарочно придуривался! Что я, едреныть, не знаю, где какая глубина? Да я на том месте позавчера живца ловил! Они за меня испугались, хы! Вот ледобур пропал – это жаль…
– Его, наверное, догнать еще не поздно, – с бесстрастием каменного истукана предположил Феликс, вслед за чем с реки донесся особенно громкий треск ломающейся льдины. Матвеич плотнее забился в одеяло, забегал по нам подозрительными глазками и пробурчал, что лучше уж он останется здесь, а коловорот пусть плывет на льдине хоть до Каспия.
Поскольку зарвавшийся рыболов был поставлен на место и возникла некоторая неловкость, мы выпили еще по чуть-чуть. Матвеич, резко сменив тему, поведал нам, что он, четвертый раз поправляющий здоровье в «Бодрости» в это самое время года, каждый раз ради особенно богатой ловли по последнему льду, впервые видит, чтобы ледоход начинался, когда в лесу еще по пояс снега. С другой стороны, дорогу, ведущую в Радогду через Юрловку, тоже затопило, так что шофер автобуса, по слухам, грозился, что он не дед Мазай и больше сюда не приедет. Верны ли слухи, он, Матвеич, не проверял, его путевка кончается через пять дней, а к тому времени половодье, конечно, схлынет…
Леня громко зевнул, половодье его не интересовало. Меня тоже как-то не очень. Хлопнула входная дверь, вошедшая Мария Ивановна поинтересовалась, не видел ли кто из нас Викентия, и дверь хлопнула снова. Не успели мы посочувствовать ей, отправившейся прочесывать остров, как заскрипела винтовая лестница, и расстроенная Надежда Николаевна спросила, не видел ли кто Инночку. Когда она ушла, Леня хрюкнул и сказал, что сейчас прибегут Коля с Рустамом с вопросом, не видел ли кто Бориса Семеновича. Феликс, посмеиваясь, сказал, что у него возникла та же самая мысль, а я признался, что и у меня тоже. Все кого-то ищут, но это не беда. Главное, чтобы находили.
По этому поводу не мешало бы выпить, но Леня отрицательно мотнул головой, а Феликс, взглянув на часы, сказал, что скоро ужин. Интересное у него было понятие о времени. Через час – это скоро?!
Я не обиделся. Мне все равно было здорово. День удался. Я поглазел на ледоход, мы вместе совершили хорошее дело (если предположить, что Матвеич не спасся бы без наших советов), а текст я двинул вперед так, что выполнил и завтрашнюю норму. Нет, мне нравился «Островок»! Никакой городской сутолоки, никаких воющих троллейбусов, бомжей, хамов в иномарках, беспрестанных телефонных звонков, никакой Гильдии беллетристов, организации нищей и бестолковой, но нахальной, всякий раз пытающейся заглотать кусок в десять раз больше своего желудка, как та глубоководная рыба, забыл название… Просто остров, оторванный от мира, содрогающийся под ударами льдин. Остров, где никто не посягает распоряжаться моим временем. Робинзон с ноутбуком. И Пятницы на любой вкус.
Хорошо оторваться от Гильдии беллетристов – конечно, на время, а не насовсем. На милиционеров золотые буквы ГБ до сих пор действуют безотказно; умом понимают, что это не то ГБ, а все равно рефлекс, как у павловской собаки, так и вскидывает ладонь к козырьку. Один, помню, даже каблуками щелкнул. На случай же встречи с особо настырным дядей Степой на обратной стороне корочки имеется надпись «Пресса», гарантирующая ее владельца от прямого попадания в «обезьянник», в каком бы виде он, владелец, ни осквернял своим присутствием общественные места.
Я прислушался. Нет, остров больше не содрогался, стекла не звенели и не слышалось треска крошащегося льда. Надо думать, выше по течению образовался затор, а может быть, там ледоход вообще еще не начался. Он нам не подчинен, у него свои планы.
А добавить можно было и после ужина. Кстати, я в местной столовке на ужине еще не был. На завтраке был дважды, на обеде один раз, вчера, а на ужине ни разу. Чудес, конечно, на этом свете не бывает, но вдруг случайно накормят чем-нибудь действительно съедобным?
Поскольку никто не хотел составить компанию, без чего как-то сами собой иссякли темы для разговора, мы включили телевизор. Первый канал барахлил, пятый сообщал о чрезвычайно успешных гастролях в США рок-группы «Пролежни», по третьему шла реклама новой популярной газеты «Утренний стул», а второй и шестой демонстрировали программу новостей. Наводнение в Англии, оказывается, продолжалось и наращивало мощь, а кроме того, разом случились сильнейшие наводнения в Бангладеш и почему-то в Алжире и Тунисе. По-моему, это и было основной темой выпуска. Не знаю, как алжирцы, а я бы на их месте воде в пустыне обрадовался. Много – не мало.
– Сюда! Скорее!
Кричала Мария Ивановна. Я нервно доделал то, ради чего посетил санузел в своем номере, спустил воду, застегнулся, подхватил куртку и ринулся вниз. По второй винтовой лестнице прогрохотал ботинками Феликс. Что еще стряслось на этот раз? Викентия унесло на льдине?
Ничего подобного: Викентий был внизу и смотрел на бабушку, разинув рот, – как видно, нечасто ему удавалось застать ее в экстатическом возбуждении. А Мария Ивановна – сияла!
– Скорее! Такое зрелище!
Нет, ни с кем из обитателей островка не произошло несчастье, чего я напрасно опасался. Фанатичная географичка, любительница резных наличников горела желанием расширить наш кругозор. Какое еще зрелище? Тьфу, да какое бы ни было – посмотрим, но зачем же так орать! Нешто не уважим"
Не уважили только Милена Федуловна – я слышал, как в четвертом номере хлопнула дверь, по-моему излишне демонстративно, – да еще Борис Семенович с верным Рустамом. Остальные, включая Матвеича в одеяле, высыпали наружу.
