Андреи Синицын - Фантастика 2002. Выпуск 3
В принципе, «славянское» фэнтези в плане поэтики мало чем отличается от традиционной героико-сказочной фантастики. Та же бесконечная борьба Добра и Зла, поединки черных и белых магов или богов, между которыми затесались несколько людей, используемых вышними силами в каких-то одним их ведомым раскладах. Порою люди ведут себя словно марионетки, повинуясь законам Судьбы, Рока. Иногда же они бунтуют против своих благодетелей, создавая собственные миры или королевства. Единственной разницей между «славянским» и «европейским» фэнтези являются имена нечистой силы. Вместо традиционных гоблинов, фей, ундин, троллей, орков и эльфов в «славяно-киевских» романах проказят более привычные для русского человека лешие, домовые, кикиморы, водяные, русалки, кот Баюн и пр. Да еще попытки стилизации авторов под древнерусский язык: «Поздоровули будешь, друже?», «Камо грядеши, человече?». Иногда встречаются попытки создать историко-мифологические романы на базе древнеславянской мифологии по типу того, что сделали в ряде своих произведений Олди с Валентиновым. Галина Романова создала цикл «Сварожичи», где главными действующими лицами стали боги языческого пантеона восточных славян: Перун, Даждьбог, Велес. Такой эксперимент вряд ли можно считать удачным, так как материала о русском язычестве сохранилось гораздо меньше, чем от греческой или древнеиндийской мифологии. Построения автора «Сварожичей» представляются весьма наивными и неубедительными, хотя главные герои цикла вышли довольно милыми и симпатичными.
Встречаются в нашей «женской» фантастике и редкие попытки освоить в фэнтези не только русское или европейское сказочно-мифологическое пространство, но и восточно-мусульманское. В повести Трускиновской «Сказка о каменном талисмане» во всей полноте воссоздан мир «Тысячи и одной ночи». Автору удалось создать блестящую стилизацию, в которой условный схематизм, диктуемый рамками жанра и мифологии, сочетается с глубоким историзмом, реконструкцией психотипа восточного средневекового человека.
Героическую отрасль фэнтези успешно осваивают Виктория Угрюмова, Анна Тин и Наталья Игнатова. Так, роман Анны Тин «Дарители вихрей» представляет собой добротный салат из множества мелко порубленных ингредиентов в широком спектре от конановского цикла до дракониады Маккерфи. Мечи, магия, любовь, драконы, и в центре всего — величественная фигура королевы-воительницы… В общем, хорошо знакомые декорации. Философская составляющая текста стремится к нулю. Но лихо закрученные хитросплетения сюжета и приправа из придворных интриг позволяют роману выйти на, как бы это поточнее выразиться, — коммерчески оправданный уровень приключенческой фантастики.
Из-под пера Натальи Игнатовой вышло три романа: «Чужая война», «Змея в тени орла» и «Последнее небо». Первые два составляют некое подобие дилогии, связанной общим местом действия. Наиболее значительным в творческом багаже Игнатовой пока представляется ее первый, дебютный роман «Чужая война». После первого знакомства с главными героями книги поначалу может возникнуть сомнение. А не с сиквелом ли романов Майкла Муркока об Эльрике Альбиносе мы имеем дело? Несчастный принц, Вечный Воитель и Скиталец, прилетел на другую планету, где продолжает свою миссию: воюет со злыми силами во имя торжества добра. Сомнения так и не рассеялись до конца «Чужой войны». Однако не появилось и твердой уверенности в своей правоте. Очень уж отличаются книги английского и российского авторов и по духу, и по содержанию, и, основное, в трактовке образа главного героя. Эльрик Игнатовой более «живой», что ли. Несмотря на постоянно муссирующийся романисткой мотив одиночества шефанго, тот не производит впечатления страдающего героя. В принципе же в «Чужой войне» все достаточно традиционно. Планета, населенная эльфами, шефанго, гномами, гобберами, орками и людьми. Разные религии, парочка воинствующих орденов. Несколько скучающих Творцов-Демиургов, которым захотелось в очередной раз поиграть в шахматишки, где фигурами выступают люди и нелюди, а доской — весь мир Божий. Поиски героями артефактов, в принципе, не так уж и нужных. Локальные драки и финальная Последняя Схватка. Старое доброе фэнтези.
Когда хорошо известный читателям, так сказать, «разработанный» жанр фэнтези задает автору и антураж, и в какой-то степени композиционный рисунок, — для того, чтобы выделиться иэ общей массы осваивающих эту нишу фантастов, логично воспользоваться одной из двух стратегий. Во-первых, можно выжать максимум из усложнения сюжета, увеличения числа действующих лиц, усиления чисто приключенческой составляющей. Анна Тин и Наталья Игнатова здесь не одиноки. Тою же проторенной дорогой пошла и Виктория Угрюмова в ее эпическом цикле «Кахатанна», куда входят четыре романа: «Имя богини», «Обратная сторона вечности», «Огненная река», «Пылающий мост». Вера Камша, открывшая в 2001 году проект «Хроники Арции» романом «Темная звезда», также избрала эту стезю. Может быть, даже с некоторым перебором: нить повествования теряется, сложность композиции переходит в избыточную сложность. Две авторские удачи, два характера, выписанных живее прочих, — эльфийский бард Роман и герцог Рене Аррой, — не в состоянии «вытянуть» груз сюжета, завязанного в десяток морских узлов.
Во-вторых, можно сосредоточиться на «отделке» фэнтезийного мира. Сделать так, чтобы читатель сконцентрировал свое внимание на его яркости, экзотичности или хотя бы добротной сбалансированности. Здесь автору скорее всего понадобятся основательные знания в области культурологии, истории, филологии и, возможно, даже экономики. Названный путь, видимо, более перспективен: чего-чего, а образованных людей в стране хватает. Есть кому написать, есть и кому прочитать… Удачным примером «культурологического» варианта в героической фэнтези могут служить романы Юлии Гориш-ней «Слепой боец» и Арины Ворониной «Дети Брагги». Видно, как основательно поработали авторы с источниками по скальдической поэзии, раннесредневековой истории и мифологии скандинавских народов. В России этой тематикой увлекаются многие, так что Горишняя и Воронина рисковали нарваться на замечания вроде: «Какой же ты, к черту, викинг, если не отличаешь висы от фюлька!» Но этого не произошло: романы, что называется, выдержали экзамен. Еще один удачный пример — «Повесть о последнем кранки» Натальи Некрасовой. Ее мир абсолютно виртуален и никак не связан с реальной историей. Сильная сторона повести — логика, связывающая различные страны и народы. Их взаимодействие продумано до такой степени, что напоминает политологическую модель какого-нибудь «горячего» региона в динамике. На таком же «логицизме» построена фантастическая проза Юлии Латыниной. Наибольшую популярность получил ее цикл, посвященный судьбам Вейской империи или «Страны Великого Света» («Сто полей», «Колдуны и империя», «Инсайдер»). Нелегко определить жанровую принадлежность латынинских текстов. Это своего рода «экономическая фэнтези» или, может быть, «политологическая фэнтези». Средневековый китайский антураж разбавлен «арканарской ситуацией» (при том, что в текстах Латыниной земные прогрессоры оказались куда корыстнее коммунаров-комконовцев) и расставлен по «игровой доске» фабулы в соответствии с прагматической логикой пана Анджея Сапковского. Везде виден предельный рационализм, жесткая логическая сцепка: сюжет и устройство мира просчитаны с необыкновенной, даже, возможно, несколько гипертрофированной четкостью.
