Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.
К настоящему изданию повесть подготавливали Людены – добровольцы. Они раскопали множество разночтений в черновиках, обнаружили целые утраченные при давней редактуре страницы, восстановили многочисленные купюры. Не думаю, что от этого повесть стала лучше, но, с точки зрения знатока и ценителя, она безусловно обрела некое дополнительное измерение. Спасибо вам огромное, дорогие Людены, и особенно Вам, Светлана Бондаренко, ― ведь именно Вы проделали основную часть этой титанической работы!
«ИЗВНЕ»
Летом 1957 года БН поехал со своим другом–археологом в экспедицию в Таджикистан, в район Пенджикента. Тамошние пейзажи и приключения натолкнули его на идею написать о вторжении на Землю (и как раз в те дикие и прекрасные места) инопланетных пришельцев–исследователей. Так появился на свет рассказ «Пришельцы» ― черновик первого опубликованного произведения АБС «Извне» и эмбрион будущей повести того же названия.
Читающая публика Пулковской обсерватории, где в те поры работал БН, благосклонно откликнулась на публикацию следующим замечательным текстом:
Писатель Стругацкий с фантастикой дружен,
Научно подкован вполне ―
Блистает мыслЯми внутри и снаружи
Бессмертная повесть «Извне».
(Братья Стругацкие названы здесь «писателем Стругацким», а короткий рассказик ― «повестью», надо понимать, из соображений сугубо эстетических ― размер там, рифма, то, сё…)
В «Технике ― молодежи» рассказ был опубликован с очень сильными искажениями, авторы впервые тогда напрямую столкнулись с редакторским произволом: первоначальный вариант то сокращался без всякой пощады, то в него требовали вставить что–нибудь новое и совершенно неожиданное (советско–китайскую дружбу, например), то без объяснения причин настаивали на изменении названия «Пришельцы»… Авторы терпеливо и безропотно шли на все. Точнее сказать, терпеливо и безропотно уродовал рассказ АН, ― это он принимал на себя все удары, а БН отсиживался в окопах в Питере и ничего этого знать не знал, ведать не ведал. Впрочем, и в первой, авторской, редакции, рассказ представлялся ему суховатым, хороша была только идея: Разуму незачем бродить по космосу лично, достаточно послать туда разумные автоматы. Идея по тем временам была свежая и даже в некотором смысле революционная, если учитывать, что само понятие «кибернетика» и все, этому понятию сопутствующее, было тогда ДСП.
Рассказ еще и в свет не вышел, когда появилась идея создать на его основе повесть, в которой и отыграться за все унижения. Окончательный план повести созрел в апреле 1958, и работа тут же пошла.
Нетрудно сообразить, что в основе первого рассказа повести лежат личные впечатления АН от восхождения на Авачинскую сопку, за которое (восхождение) он был даже удостоен значка альпиниста какой–то там степени (невысокой). Вообще совершенно равнодушный к спорту, АН очень этим значком гордился и хранил его в специальной коробочке вместе с прочими наградами.
В повести «Извне» герои АБС впервые обретают прототипов. АН описывает своих друзей–однополчан, БН ― начальника Пенджикентс–кой археологической экспедиции. Сходство, надо признать, получилось чрезвычайно отдаленным: прототипы себя не узнали. Впрочем, это, видимо, свойство всех (за малым исключением) прототипов: они не способны узнать себя в литературных героях, как редкий человек умеет узнавать свой голос, записанный на магнитофон.
«СПОНТАННЫЙ РЕФЛЕКС»
Сильно подозреваю, что рассказ этот начался вот с чего: в конце октября 1957 года АН, дежуря на библиотечной выставке, встретился с неким симпатичным и весьма на вид интеллигентным человеком, который оказался биологом, беззаветным любителем НФ и потенциальным писателем–фантастом, собирающимся писать не о чем–нибудь, а о кибернетике.
«…Тему, брат, он берет рискованнейшую и интереснейшую, ― пишет АН в письме от 20.10.57. ― Эрудиция у него огромная ― то есть, с моей точки зрения, он специально следит за этой областью и читает все новое, что выходит у нас и за рубежом по «зоомеханизмам» и «машинному анимализму». Думаю, что печатать его не будут, а жаль. Даже независимо от литературных достоинств это будет очень интересно. <…> Для чего я это рассказываю? Тема эта ― кибернетика, логические машины, механический мозг ― висела в воздухе у нас под носом, но никому из нас она и в голову не приходила ― как таковая. Ты понимаешь меня? Может быть, есть еще земные темы, не замеченные нами? Думай, думай, думай!» Если учесть, что АН еще до войны был приведен в совершеннейший восторг кинофильмом «Гибель сенсации», снятым по мотивам пьесы Карела Чапека «R.U.R.»… Если вспомнить, что уже тогда он заполнил десятки тетрадных и альбомных листов рисунками с изображениями взбунтовавшихся человекообразных машин, управляемых по радио… Если принять во внимание, что интерес его к этой проблеме зашел так далеко, что он построил тогда из картонных коробок модель робота (точнее, верхней его половины), способную по велению творца своего вертеть картонной головой и двигать картонными же руками… Словом, появление рассказа о разумном роботе было, сами понимаете, предопределено.
27.02.58 ― АН: «Сегодня высылаю тебе «Спонтанный рефлекс». По моему мнению тему эту необходимо было обработать, ибо по этому вопросу никто еще в нашей литературе ничего не писал…» Далее АН излагает свои соображения по поводу возможного улучшения текста ― сокращение научно–описательной части, «оживляж», добавление юмора и прочее. Ничего этого БН делать не стал ― исправил несколько абзацев, переписал концовку, на том весь оживляж и закончился.
Но, может быть, даже этот оживляж оказался излишним: «Техника ― молодежи» рассказ отвергла, потому что робот показался им «слишком живым». Время андроидов в отечественной фантастике еще не наступило. Однако же, когда АН отнес нашего робота в «Знание ― сила», дело пошло веселее.
27.05.58 ― АН: «…В пятницу с работы позвонил в «Знание ― сила». «А–а, товарищ Стругацкий? Приезжайте немедленно. Не можете? А когда можете?» Короче, я поехал к ним вчера. С. Р. им весьма понравился, за исключением конца (твоего конца). Я это предвидел и привез им свой конец. Мой конец им не понравился еще больше. Их собралось надо мной трое здоровенных парней в ковбойках с засученными рукавами и маленький еврей ― главный редактор, и все они нетерпеливо понукали меня что–нибудь придумать ― «поскорей, пожалуйста, рассказ идет в восьмой номер, его пошлют в США в порядке обмена научной фантастикой <…>» И вдруг главному редактору приходит в голову идея: дать рассказ вообще без конца…» Сколько эмоций! Какие дискуссии! Впоследствии авторы дружно не любили этот свой рассказ, и интересовал нас в связи с ним только один, совершенно внелитературный, вопрос: «Оказался ли «Спонтанный рефлекс», действительно, ПЕРВЫМ в отечественной фантастике рассказом о разумном роботе, или Анатолий Днепров со своей «Суэ–мой» нас все–таки опередил?»
