Виталий Каплан - Круги в пустоте
Он замолчал, шумно втянул воздух. Ровным счетом ничего не изменилось. Чуда не произошло, не сверкнула молния, прорубая в стенах выход наружу, не послышались взволнованные людские голоса.
Что ж, значит, придется все-таки своими силами. Сунув факел в кстати оказавшееся настенное кольцо, он обхватил мальчишку, приподнял - тот оказался на удивление легким. Однако это сейчас легко, понимал Митька, а дальше будет все тяжелее и тяжелее. Если бы тот не спал, можно было бы взять его на закорки, он бы держался за шею, и получилось бы что-то вроде рюкзака. А так придется тащить на руках, но ведь и факел надо нести. Ну и как быть? Хоть бы какую светлую мысль родить.
Светлая мысль, впрочем, не заставила себя ждать. Здесь же полно комнат, где всякие ткани, занавески там, покрывала... И кинжал единянский есть. Значит, нарезать лент, скрутить в веревку и сделать обвязку. Тогда пацана можно и впрямь укрепить за спиной, а руки останутся свободными.
Но до комнат с тканями надо еще добраться, и очень не хотелось оставлять здесь ребенка одного. Веяло в здешнем пыльном воздухе возможностью какой-то пакости. Например, он вернется сюда с самодельными веревками, а пацана и нет... Или опять заблудится и не найдет дороги в эту комнату. Или еще что-то.
Поэтому он, напрягшись, перекинул мальчишку животом через плечо. Медленно и отдыхая, но все-таки можно будет идти.
Вынув факел из кольца, он шагнул к двери, споткнулся, и... Нет, в последнюю секунду ему все же удалось удержать равновесие, только вывалилось что-то у мальчишки из-под майки и со стуком запрыгало по полу.
Ну ни фига себе!
Суетливо сняв пацана и положив обратно на топчан, Митька нагнулся за своей находкой. Поднял, поднес к глазам.
Небольшой, запросто в кулаке спрячешь, с удивительно ровными гранями камень. Черный камень. Сердце дернулось и провалилось куда-то вниз. Ни малейших сомнений не осталось - это же тот самый камень, о котором говорил старик Харриму-Глао. Магический камень, способный как нечего делать вернуть его домой!
Никаких доказательств уже не требовалось. Вот оно, доказательство, лежит в ладонях и слегка покалывает их, точно слабым электричеством бьет. И исходят от камня волны спокойной, ясной уверенности: это не ошибка, это он, гауладо-тхиммау. Слово древнего языка точно фонарик зажглось у него в голове, и сам собою родился перевод: "ключ-ко-многому".
- Сожми меня крепче, - послышался странный, шелестящий голос. - Тогда сможешь говорить со мной.
Голос доносился ниоткуда. Тихие слова сами собой появлялись у Митьки в сознании, и на какую-то секунду он даже решил, что все это снится, но ничего подобного - все было реальным, и камень, и неподвижный мальчишка, и каким-то чудом снова оказавшийся в стенном кольце факел.
- Ты кто? - ошалело протянул Митька.
- Сам знаешь, - в бесцветном голосе проскользнула язвительная нотка. - Гауладо-тхимау, Черный камень, ключ-ко-многому. Ты ведь, кажется, долго и безуспешно искал меня, мальчик? Что ж, радуйся, теперь мы вместе. Как я понимаю, у тебя есть какое-то сильное желание?
- Ага, - Митька непроизвольно икнул. Казалось, в комнате ощутимо похолодало, и свет факела сделался каким-то жидким.
- Желание - это хорошо, - отозвался камень. - Желание - это наконечник копья, имя коему - воля. Но только учти, юноша, я выполню лишь одно желание. Хорошенько подумай, дабы потом не исходить черной желчью. Не торопись, у тебя есть время. Сколько угодно времени... целая вечность...
И вновь Митьке послышалось, будто звучавший в его мыслях голос усмехнулся.
- Да чего тут думать... - тоже отчего-то шепотом произнес Митька. - Я домой хочу... на Землю, в Москву... Вы это можете?
- Я-то могу, - подтвердил камень, - только ничего другого уже не выполню. Ты свое слово сказал и назад его взять уже не можешь. Тут как в игре "миангу-олсу", назад не ходят. Сейчас слушай внимательно, я объясню, что надлежит тебе сделать, дабы вернуться в свой Круг.
- А скажите... - перебил его Митька, - а можно мне будет взять с собой вот этого мальчика? - он кивнул на спящего, будто камень мог видеть. Впрочем, может, и мог... Во всяком случае, тот ничуть не удивился.
- Я ведь предупреждал: подумай хорошенько. Но ты уже сказал, и в словах твоих не прозвучало никакое иное имя. Так что отправишься один.
- Но почему все-таки нельзя его взять? - не сдавался Митька. - Вам трудно, что ли?
- Ты еще будешь со мной спорить? - прошелестело у него в голове, точно осенний ветер сметал опавшую листву. - Ты, кажется, забыл, кто я?
Митька промолчал. Меньше всего сейчас ему хотелось ругаться с камнем. Рассердится еще и откажется действовать... И что тогда?
- Так вот, - продолжал камень, - перенести тебя в Железный Круг несложно. Только ты погибнешь там, в тебе ведь сейчас заемная душа, олларская, ее там мигом разорвет. Но ты не пугайся, есть средство. Тот, кто создал меня, силен изменить вибрацию твоей имну-глонни, приспособив ее к вибрациям Круга. Поэтому попроси его, и тогда уж я тебя отправлю.
- Его - это кого? - напряженно спросил Митька.
Камень в его ладони, казалось, вырос, исходящие от него колкие разряды стали заметно сильнее. Если и дальше пойдет по нарастающей, подумал Митька, скоро он долбанет током в двести двадцать вольт.
- Имя создавшего меня велико и непостижимо твоему незрелому уму. Но он знает твое имя, он уже однажды спас тебе жизнь...
Неужели Единый? - содрогнулся Митька. Как-то совсем иначе ему представлялся Бог. И вообще, зачем Богу делать из людей камни? Но ведь жизнь-то Он спасал, и, между прочим, не однажды.
- Его высокое имя - Тиура-Гьянни-Лоу, Господин мрака! - отрывисто, подобно собачьему лаю, прозвучали слова. И сейчас же тени надвинулись изо всех углов, воздух сгустился, а пламя факела притухло, свет его как-то съежился, сделался ломким, словно льдинка.
Митька сглотнул. Ничего себе! Значит, вот откуда камешек! Значит, надо просить эту скотину, идола, которому служит князь Диу? Идолу, который насытился смертью Хьясси?
- Слушай внимательно, мальчик, повторять не буду, - поучал меж тем камень. - Чтобы Тиура-Гьянни-Лоу помог тебе, он должен взять тебя под свою руку, и ты сейчас принесешь ему клятву верности. Опустись на колени, прижмись лбом к полу и повторяй за мной слова.
Еще чего? Нет уж, в такие игры он играть не будет! Кланяться гнусному демону, наверняка в тысячу раз гнуснее князя Диу - хотя, уж казалось бы, что может быть отвратительнее князя? А с другой стороны - домой. В Москву. К маме... И значит, плевать, что брызнула кровь Хьясси, заливая палубу, плевать на истязаемых детей за прозрачными стенками (нашли ли их единяне?). На вот этого пацана, которого придется бросить тут - на него тоже наплевать. И уж без всякого сомнения - наплевать на Единого, в Которого он только-только поверил, Которому только что молился и обещал... И ведь никому об этом дома не расскажешь - попросту сгоришь от стыда. А что если сволочной Господин мрака и до Земли дотянется, и напомнит там о клятве? И заставит служить себе, точно Диу-ла-мау-Тмера...
