Сергей Лукьяненко - Джамп (Сборник)
Ночь за прозрачными стенками флаера стремительно светлела. Какая-то искусственная обработка изображения. В голубых тенях я увидел ослепительный цветок костра и замершие рядом тени — Данилов и дед беспомощно вглядывались в ночь.
— Нам бы не струсить, — буркнула Маша. Автомат она зажала между коленями и теперь торопливо оправляла волосы. Ничего более нелепого я в своей жизни не видел. — Этот аквариум умеет летать быстро?
— Не волнуйся, рыбка, умеет, — усмехнулся Кэлос.
Флаер поднялся. Рванулся, набирая высоту, куда-то на запад. Так… сейчас уже глубокая ночь… там, где идет пятерка чернокожих чужаков, еще светло… ничего себе «недалеко»…
— Лучше скажи, эти, с Зерном… они уже проходили Вратами? Они оживут — если погибнут?
— Не знаю.
— Хороший ответ, — согласилась Маша. — Так, моя игрушка насмерть не убивает. Предоставьте все мне.
— Я боюсь, что их игрушки посерьезнее, — ответил Кэлос. — Действуем по ситуации.
— Может быть, их просто попросить отдать Зерно? — спросила Маша. Не дождавшись ответа, вздохнула: — Ясно.
Флаер мчался сквозь ночь. Синие тени, россыпи звезд в прорехах туч, огоньки на земле. Этот мир был населен довольно густо, он лишь притворялся безлюдным.
— Если тебя начнут давить за это дело… прилетай на Землю, — серьезно сказала Маша. — Мы добро не забываем.
Говорила она столь уверенным тоном, будто занимала по меньшей мере пост президента США.
Кэлос промолчал.
— В конце концов, они виноваты сами, — произнесла Маша. — Я имею в виду Лигу. При их возможностях помочь Земле — мелочь. Сами нас вынудили!
— Каждый мир входит в Тень по-своему… — тихо ответил Кэлос. — Кто-то поклонами и мольбой. Кто-то трудом и старанием. Кто-то… воровством или грабежом. Не надо волноваться.
Маша осеклась. Если ей и требовалось выговориться, чтобы успокоить нервы, то она подавила это желание.
— Приземлимся рядом с ними, — сказал Кэлос. — Действовать надо быстро. И без колебаний. Петр, ты готов?
— Да.
Больше мы не произнесли ни слова. Флаер летел, синеватая мгла угасла, сменившись обычным сумраком. Потянулись черные скалы.
— Вспомню молодость, — сказал Кэлос. Приподнялся — и словно волна прокатилась по его телу. Кожа стала отсвечивать серым, стальным, глаза словно остекленели, ладони расширялись, словно у надуваемой резиновой куклы.
— Ты робот? — вскрикнула Маша.
— Киборг, — холодно ответил Кэлос. — Киборг, пытающийся быть человеком.
Флаер дернулся, падая вниз. Перегрузок не было, защитная среда гасила все ускорения. Только скалы стремительно приближались.
— Удачи, — вдруг сказала Маша. Потянулась, пытаясь коснуться Кэлоса. Но кабина уже таяла — а нас толкало вверх.
Очень интересный метод десантирования…
На миг мне показалось, что я не успею сгруппироваться и приложусь головой о скалу. Замечательное вышло бы завершение всей авантюры.
Но выбросившее нас наружу поле свою работу еще не закончило. Меня крутануло, затормозило и опустило на камень — аккуратно, лицом к пятерке чужаков.
Эффектно это выглядело, наверное…
Мы пересеклись на узкой горной тропе. С одной стороны — крутой склон, с другой — почти отвесная пропасть. Флаер перегораживал тропу за нашей спиной. Пятеро застывших чужаков были совсем рядом.
Нет, кожа у них оказалась не черная, а темно-синяя. Блестящая, словно лакированная. Глаза — с кофейное блюдце, фасеточные, неподвижные, бросающие в оторопь. На конечностях, похоже, по лишнему суставу.
Да люди ли они вообще?
Я стоял ближе всех к чужакам. До шедшего впереди, с Зерном в руках — чуть больше метра. Огненный шарик полыхал, как сорванная с небосклона звезда. Холодный, ослепительный огонь…
— Отдай, — сказал я, протягивая руку. Конечно, глупо надеяться на компромисс. И все же я должен был это сказать. — Отдай. Нам нужнее.
Рот — узкий, беззубый, приоткрылся. Мы говорили сейчас на одном языке — в этом подарке Тень не отказывала никому.
— Нет.
Я почувствовал запах. Легкий, кисловатый. Уж не знаю, как можно потеть с такой, похожей на хитин, кожей. Но это был запах страха.
— Мы все равно возьмем, — сказал я. — Вы получите новое. Отдайте.
На чужаках не было одежды. Лишь чешуйчатые, будто из змеиной кожи, ремни, опутывающие тело. Ремни, испещренные кармашками, гнездами, футлярчиками…
Тонкие лиловые руки скользнули по ремням…
— Пригнись! — закричала Маша.
Я не стал пригибаться. Я прыгнул, хватая чужака с Зерном, закрываясь им от остальных. Тонкие руки оказались неожиданно сильными. Мы боролись, балансируя на линии огня, и никто не решался стрелять.
— Это наше! — закричал чужак. — Наше. Это. Это. Наше…
Сбить его с ног оказалось проще, чем вырвать Зерно. Мы упали — и над нашими головами взвыла буря. Огненные росчерки, легкий перестук Машиного автомата. Мы катались по камням, все ближе и ближе к пропасти, а наши спутники выясняли древнейший вопрос — кто прав и у кого больше прав.
Бой оказался скоротечен. Почти одновременно мы с чужаком прекратили бороться, охваченные одним на двоих желанием — увидеть результат.
Трое синекожих валялись на камнях. Наверное, их достала Маша — ран не было видно.
Кэлос и последний оставшийся чужак сходились. Перед Кэлосом трепетала белая светящаяся стена — силовой щит. Перед чужаком — такая же, только желтая. Похоже, пробить друг друга щиты не могли, и теперь противники просто толкались. Кто кого вытеснит… с тропинки в пропасть.
У меня сомнений в исходе борьбы не было.
Шаг за шагом чужак пятился к пропасти. Лицо Кэлоса сейчас утратило все эмоции, стало безжалостной металлической маской. Шаг. Еще шаг.
Чужак закачался на краю пропасти. Он понимал, что обречен, не хуже чем я. И точно так же, как люди, не собирался сдаваться.
Желтый щит сжался в точку, уступая. Удар Кэлоса исполинским молотом снес чужака с тропы.
Но за миг перед этим пылающая желтая точка пробила белый щит и вонзилась в Кэлоса.
Я закричал, увидев, как вспыхивает наш единственный союзник. Пламя плясало, пожирая его изнутри, синекожий чужак уже исчез внизу, беззвучно падая со скал, но огонь не собирался утихать.
— Кэлос! — Маша отбросила автомат, метнулась к нему. Кэлос отступил, словно боялся, что ее опалит жаром. Упал на колени.
Огонь все же достал тебя, киборг, пытающийся быть человеком, человек, рожденный солдатом… Судьба отыщет — как от нее ни прячься. И выдаст все накопившиеся долги…
Я глянул на подмятого врага. В фасеточных глазах, где не было и быть не могло чувства, застыло отчаяние. Я ударил чужака головой по камням — раз, другой, и глаза потемнели.
