Георгий Гуревич - На прозрачной планете
— Вперед самый полный!
Должно быть, радиоактивные воды не успели просочиться так далеко. Здесь приказ был воспринят сразу. Машина послушно прибавила ход. Поплыли навстречу серые подводные равнины. Голубой призрак, постепенно тускнея, слился с подводным мраком.
Через полчаса, облегченно отдуваясь, счастливый и потный Ходоров послал приказ:
— Отменить «вперед самый полный». Приступить к выполнению прежней программы.
По прежней программе машине полагался ночной отдых. Так она и поступила: застопорила и погасила прожекторы.
24
У человека молодого и крепкого болезни могут пройти, бесследно. Организм обладает чудесным свойством саморемонта. Вся жизнь — беспрерывное восстановление разрушений. Раны заживают, болезни залечиваются, усталость проходит.
Ходоровская машина, как все машины на свете, не обладала этим умением. Она была прочнее человеческого тела, но болезни ее были неизлечимы. И пляска в радиоактивной воде не прошла для нее даром. Машина как бы оглохла, или, точнее сказать, стала «туга на ухо». Она медленно воспринимала приказы, иногда вообще не воспринимала, требовала повторения.
На берегу, в мастерской, можно было, конечно, исправить эту «тугоухость». Но в пути сама собой она пройти не могла.
Кроме того, машина стала подслеповатой. За несколько дней на ней осели пассажиры — малоподвижные морские животные и их личинки. Какой–то моллюск упорно ползал по левому экрану, на заднем уселась глубоководная актиния с тонкими щупальцами, очень изящная, но совершенно неуместная на «глазу».
Ходоров заколебался: не пора ли прекратить путешествие? Но машина уже перевалила через краевую возвышенность, пошли нужные нам перегибы. Рельеф был подходящий, очень похожий на Южную Африку, на Индию и Якутию. И я попросил у Ходорова хотя бы три дня ещё.
В довершение волнений пришла радиограмма о гостях. Надо было готовиться к торжественной встрече. Ходоров попытался отсрочить ее, связался с Москвой, объяснил Волкову, что возвращение машины отложено.
— Алеша, голубчик, — сказал тот. — Ты делаешь глупости. Послушай меня. Ты толковый конструктор, но организатор никакой. Нам нужен успех — быстрый, наглядный и при свидетелях. Иначе поднимется спор, и через месяц окажется, что ты не автор и машина не машина и делали ее не в нашем бюро.
Ходоров пробовал доказать, что успех будет нагляднее, если машина обнаружит полезные ископаемые. И тогда его начальник сказал внушительно и с полной откровенностью:
— Не понимаешь, чудак, простой истины. Если ты написал хорошую книгу, выпускай ее отдельными томами. Ты можешь получить премию за первый том, за второй — еще одну и третью за третий. А когда книга выходит вся целиком, больше одной премии не будет. В общем, возвращай машину на берег.
А Ходорова не волновали премии, ему хотелось скорее дописать продолжение. Каждый километр манил неизведанным. Вот и сейчас, пока шел разговор с Москвой, впереди, показался какой–то свет, очень слабое фиолетово–серое сияние, не ярче ночного неба. Мы даже подумали сначала, что это светится экран. Свет мерцал, вспыхивая, примерно так, как в неисправном телевизоре. Но потом стало заметно, что сияние меняет оттенок, становится не только ярче, но и голубоватее. В толще воды фиолетовые лучи проникают дальше всего, у голубых путь короче, у зеленых еще короче. Сияние впереди голубело, значит машина приближалась к источнику света.
Что же светится в глубине? Опять контейнер? Нет, слишком много света. Естественный радиоактивный фонтан? Скопление бактерий? Или что–то небывалое? Не» ужели же отступить на пороге тайны?
Свечение исходило из определенной точки по курсу машины. Постепенно мы стали различать ядро и освещенную область вокруг него. Потом немного ниже ядра наметился темный конус. Свет как бы выходил из–за горы.
— Вулкан? — предположил Ходоров. Он как раз вернулся из радиобудки.
И это действительно оказался вулкан. С каждой минутой он виден был все яснее. Извержение шло под водой, на глубине пяти километров. Наземные вулканы выбрасывают столб пара и пепла на высоту до пятнадцати километров, но пятикилометровую толщу воды никакой вулкан пробить не мог. Получилось — как бы рычанье с зажатым ртом. Пепел расплывался над самым дном тяжелой тучей, раскаленная лава освещала ее снизу. Сама лава, вырвавшись из недр, тут же меркли.
Поглощая свет, вода скрадывала расстояние. Лава казалась тусклой, далекой и не огненно–красной, как наверху, а мертвенно–зеленой. Какая–нибудь креветка все еще могла затмить вулкан. А между тем машина уже взбиралась на склон горы.
Постепенно сияние стало ярко–зеленым, даже с некоторой желтизной. Обозначились два языка лавы. Они казались очень короткими, потому что вода гасила их, одевала снаружи темной коркой. На самом деле расплавленная масса расползалась далеко, — но только неясные полосы кипящих пузырьков отмечали ее путь.
Внезапно Ходоров ринулся к двери, задевая за стулья, с порога крикнул радисту:
— Саша, срочно давай приказ: «Ориентир: немедленно. Действие: отложить программу номер два. Курс: юго–восток».
— Алексей Дмитриевич, нельзя ли повременить? До кратера еще далеко.
— Далеко. А вы не понимаете, что машина пересечет поток лавы, тот, что справа.
Я мысленно продолжил правый поток и понял, что Ходоров не напрасно встревожился. Действительно, машина должна была пересечь трассу лавы. А вступив на поток, машина проломила бы тонкую корочку и погрузилась бы в расплавленный базальт.
Прошла минута, прежде чем радист зашифровал и передал приказ. К сожалению, глуховатая со вчерашнего дня машина восприняла его не сразу. Снова и снова радист выстукивал: «Отложить, отложить, отложить прежнюю программу». За это время грозная опасность придвинулась вплотную. На экране появилось смутное облако. Оно росло, различалось все лучше — это означало, что машина приближается к нему. Вот оно уже совсем рядом, половина экрана затянута паром.
Нет, приказ дошел все–таки, машина повернула. Туман переместился на боковой экран. Ковыляя по буграм застывшей лавы прежних извержений, машина начала спускаться с опасной горы. Путь впереди был свободен. Лава двигалась где–то правее.
Но почему же все–таки и на переднем экране появился туман?
Как понять — обгоняет лава, что ли? Хорошо, если она не забежит вперед, не перережет дорогу.
А это что? Впереди тьма, ничего не видно. Цифры глубин стремительно растут. Очевидно, прыжок с трамплина. Минута, другая. Вот так круча, целое ущелье! И такое отвесное! Интересно, что там внизу? Не придется ли машине всплывать обратно? Какая–то муть поднимается снизу. Или это пар? Неужели машина угодила в побочный кратер?
