Артем Колчанов - Возвращение «Иглы» (фрагмент)
Едва я успел выпрыгнуть из кабины, как Дар уже был рядом.
– Здравствуй, - он протянул мне обе руки в латянском жесте дружеского приветствия.
– Здравствуй, Дар, рад снова тебя видеть. Недаром в прошлый раз говорил до свидания.
В этот момент Младший тоже выбрался из кабины и встал рядом со мной. Дар удивлённо посмотрел на него, потом на меня, потом снова на него, наше сходство было для него очевидным.
– Дар, познакомься, это мой сын Виктор. Можно называть его Виком, но лучше Виком-младшим или просто Младшим.
– Просто Младшим лучше, я к этому уже привык, - сказал он, протягивая руку в земном приветствии.
– А это тот самый Дарвир Вилторэ, про которого я тебе говорил.
Они пожали друг другу руки. Я же решил тут же форсировать разговор:
– Я хотел бы попросить о следующем одолжении…
Дар тут же замахал руками:
– Не сейчас, попозже, не здесь же. Идёмте ко мне домой. Я пообещал маме и папе, что обязательно уговорю вас зайти к нам домой. Никаких возражений.
Я улыбнулся в ответ на такой напор:
– Хорошо, хорошо, идём. Но я ненадолго, времени у меня не так уж и много.
– Да хотя бы на пять частей, и то.
Квартира, где жил Дар, располагалась на третьем этаже массивного пятиэтажного дома, выполненного под старину, но построенного уже после войны и выхода Латы из ядерной зимы. Квартира, под стать дому, тоже оказалась просторной и большой.
Нас встретила мать Дара. Пожилая и полноватая женщина, которую я скорее принял бы за его бабушку. Дар представил её нам, а нас ей. Мы обменялись дежурными любезностями и прошли в комнату, где нас встретил отец Дара. Он был старше его матери и выглядел совсем стариком, впрочем, довольно крепким и бодрым. На нём была форма СК со знаками отличия полковника. Причём было ясно видно, что форма не была надета только в честь моего визита. Он тут же представился, отдавая мне честь:
– Полковник Арвир Вилторэ. Рад встретиться с вами, генерал.
Я машинально ответил на его приветствие. Мне показалось, что этого человека я уже когда-то видел. Нет, не показалось, мы точно встречались. Но вот где и когда? Я уже подумал, что мне не вспомнить, но память неожиданно выдала мне то, что надо. Я улыбнулся:
– Новый космодром, день вывода на орбиту первого отражателя. Девятилетний мальчишка, попавший туда со своим отцом. Этот мальчишка наверно полдня следует за инопланетянином, но так и не решается заговорить, а когда инопланетянин наконец-то обращает на него внимание, быстро ретируется.
– Ни за что бы ни подумал, что вы узнаете меня. Узнать в старике мальчишку, виденного мельком и столько лет назад.
– Для меня с того момента прошло намного меньше времени, чем для вас. Но, честно говоря, узнал наверно чисто случайно.
Я пробыл в этом доме гораздо больше тех пяти частей, о которых просил Дар, почти что два часа. Сначала мы с отцом Дара вспомнили события шестидесятилетней давности и последствия этих событий. Арвир Вилторэ почти всю свою жизнь посвятил "Солнечному Клинку", борьбе с последствиями войны. Он и сейчас продолжал службу, но уже как аналитик при региональном штабе СК.
Я узнал и то, как Дар появился на свет, несмотря на то, что супругам Вилторэ было запрещено иметь детей. (Сам Ар был облучён взрывом боеголовки, прорвавшейся сквозь ПРО тальгирийского космодрома, его родители работали в космической программе Тальгира. Телли Вилторэ родилась хоть и после той войны, но от получивших облучение родителей). Они тогда рискнули, надеясь, что их ребёнок, не смотря ни на что, окажется здоровым. Поначалу всё так и было, разве что рос мальчишка не по годам быстро. (Я и сам удивился, когда узнал, что Дару ещё не исполнилось четырнадцати. Я искренне считал, что ему уж никак не меньше шестнадцати). Был умницей, радостью родителей, отличником в школе и к тому же музыкантом.
Слушая всё это, Дар сначала возмущённо фыркал, а потом начал возражать, мол, это они всё преувеличивают. Но когда заговорили о его болезни, он снова примолк.
Ещё мне сказали и то, что вернувшись с "Иглы", Дар во многом сильно изменился. Стал намного более самостоятельным, но при этом уже не был тем тихим и прилежным мальчиком, который был готов всё своё свободное время играть на флейте. Но его отец посчитал, что это только к лучшему (мать считала иначе, и наверняка не без оснований).
Когда же я попросил их приютить на несколько дней-недель Младшего, они согласились, не раздумывая ни секунды, и, по-видимому, с удовольствием. Дара же я попросил всё это время пообщаться с ним: и по музыкальной части, и вообще, путь он запасётся впечатлениями, насколько сможет. И Дар оказался этим доволен настолько, что дальше улыбался уже беспрерывно. Да и Младший, который поначалу был насторожённым, постепенно отмяк и даже попросил Дара сыграть что-нибудь. Дар не отказался, а тут же принёс знакомую мне "флейту" и начал играть.
Эта музыка тоже, как оказалось, произвела на меня впечатление. Но мне было интереснее наблюдать, какое впечатление она производит на Младшего, а зрелище получилось довольно необычным: то, как он замирает и то, как выражение его лица следует за музыкой.
Закончив, Дар попросил у младшего тоже сыграть. На что тот без промедления согласился, но заявил, что на клие (вот, как оказывается, называется эта "флейта") у него не получится, а за ксоей нужно сходить до дисколёта. Дар тут же вызвался сопроводить его, и они ушли.
Воспользовавшись отсутствием Младшего, я рассказал родителям Дара, кто же такой Вик-Младший, откуда он взялся, и почему я хочу оставить его на время здесь. Кратко, но правдиво, насколько это вообще возможно. Тут же я узнал, что Телли - преподаватель музыки (вот откуда оказывается, Дар стал музыкантом), и что она присмотрит за мальчиком как следует. Но до конца не договорили - разговор был прерван вернувшимися мальчишками.
Младший ещё в коридоре достал ксою из футляра и заиграл сразу же, как только Дар успел сесть.
На этот раз я буквально провалился в его музыку. Она была бурной, словно горная река, но такой же чистой и красивой. Словно река она бросала меня от одного берега до другого: в жар и холод, в печаль и в радость…
Длилось это недолго, но оставило у меня физически ощутимый заряд бодрости. Латяне же оказались почти что поражены и несколько минут вообще молчали.
Потом конечно поинтересовались, как это всё у него получается. Телли пыталась что-то объяснить ему, указывала на какие-то огрехи. Но Младший только улыбался и помалкивал.
Прервал этот внезапно возникший сумбур я, заявив, что Младший должен всё решить сам, попросил не наседать на него и, если будет возможность, оградить от подобного давления, буде оно возникнет. Со мной согласились, и тогда я попрощался, объяснив, что рано утром по гэздскому времени (В Лотеле же будет только начало ночи) я поведу "Иглу" на Онни.
