Александр Беляев - Воздушный корабль
Сузи очень заинтересовался этим сообщением. Его смущала только высота. Она была очень значительна. Доберется ли до нее «Альфа», в особенности отяжеленная археологическим грузом?
Подъем начался. Но «потолок» «Альфы» оказался значительно ниже уровня «полярной реки». Власов, Сузи, Шкляр и Ханмурадов начали совещаться, как быть.
На «Альфе» имелось некоторое количество балласта. Но его нельзя было выбрасывать при подъеме. Балласт хранился только на случай аварийного падения.
– А мы еще верблюжонка каменного прихватили с собой! – ворчал Ханмурадов. – Один этот верблюжонок съел, наверное, не одну сотню метров высоты! К черту бы его, за борт! Я заявил Бачелли, что мы не берем никаких гарантий за сохранность!
– За борт? Нет, это не годится, – возразил Сузи. – Надо найти иной выход.
– Тогда я предлагаю вот что. Верблюжонка и один археологический ящик мы торжественно спустим на парашюте. У нас их достаточное количество. Спустим в населенной местности, предварительно оповестив местное население по радио. И все будет в порядке.
На этом порешили. Власов взял на себя дипломатическую миссию подготовить Альфредо Бачелли.
– Как? Бросать с высоты нескольких тысяч метров археологические уники, которым нет цены? – вскричал возмущенный археолог.
– Не бросать, а спускать на парашюте, тихо и плавно.
– Нет, нет и нет! – возражал Бачелли. – Я протестую, я не позволю, слышите? Я лягу на ящики и не встану. Это насилие, варварство, дикость!
Он вопил, стонал, кричал все время, пока шли приготовления, словно готовились казнить его ребенка. Схватился за голову, убежал в каюту, тотчас вернулся назад. В этот момент парашют отделился от «Альфы» и стремительно пошел вниз. Бачелли театрально вскрикнул. Парашют раскрылся и начал плавный спуск. Археолог облегченно вздохнул.
Он долго стоял у иллюминатора, провожая глазами маленькую белую точку, пока она совсем не исчезла в облаках.
Успокоился он только тогда, когда было получено известие, что парашют найден, ящики целы, груз по железной дороге будет отправлен в Италию.
– Ну вот, видите, – говорил Сузи археологу, – ваши экспонаты прибудут в музей даже раньше вас. Надо было спустить таким образом весь ваш научный багаж.
– Профессор! Я получила радиограмму, которая, как мне кажется, должна заинтересовать вас, – сказала Лаврова, появившаяся в капитанской рубке. Корреспондент «Таймса» сообщает, что английская археологическая экспедиция…
– Что? Экспедиция Гриволла? Нашла зарытый мною клад?
– Вы угадали, профессор!
– О небо, за что ты караешь меня! – воскликнул Бачелли. – Сколько несчастий на мою голову! Они, как шакалы, гнались за мной по пятам…
– Мужайтесь, профессор, не падайте духом, и вы перенесете все удары и превратности судьбы! – в том же тоне мелодрамы, но с веселыми искорками в глазах сказал Сузи.
Капитан был в хорошем настроении. «Альфа», сбросив груз «древней истории», легко поднялась до «полярной реки» и пошла по течению.
Бачелли сидел на стуле и глядел на потолок, словно призывая в свидетели «всемогущее небо».
– Все, все заберут, все, до последнего камушка, до последней тряпочки, и увезут в Британский музей… Марко Поло! Тебе хотел я воздвигнуть памятник, создать музей твоего имени. Я отдал этому делу себя, свои средства, я рисковал жизнью… Зачем она мне теперь?
– Капитан! – крикнул Бачелли, переведя глаза с потолка на Сузи. Капитан, я вас прошу – на этот раз прошу! – многозначительно сказал Бачелли. – Спуститесь вниз и высадите меня на землю.
– Вполне сочувствую вам, но это невозможно, – мягко, но решительно ответил Сузи.
Бачелли подумал.
– В таком случае, спустите меня на парашюте!
– В этом я также должен отказать вам.
– Но почему? – начал кипятиться Бачелли. – Разве вы не спустили на парашюте груз? Я знаю, у вас имеются лишние парашюты. Вы, ваша «Альфа» освободитесь еще от лишнего груза, это вам будет только на пользу.
– Вы спускались когда-нибудь на парашюте, господин профессор? – спросил Сузи.
– Никогда!
– В том-то и дело. Это искусство, и искусство большое. Не всякий парашютист рискнул бы спрыгнуть с такой высоты. Леденящий холод. Кислородная маска затрудняет спуск. Падение может ошеломить вас. А растерявшись, вы не сумеете и раскрыть парашюта. Нет, я не могу обречь вас почти на верную гибель. Пока вы на борту «Альфы», я отвечаю за вашу жизнь!
– Никто не возлагает на вас эту ответственность! Я сам могу распоряжаться собой!
– Здесь, на «Альфе», распоряжаюсь только я, – твердо ответил Сузи.
– Ах, вот как! – взвизгнул археолог. – Ну, посмотрим! Посмотрим!.. – И Альфредо Бачелли вышел из каюты, ни на кого не глядя.
– Не надо было передавать Бачелли это сообщение, – сказал Сузи, обращаясь к Лавровой. – Ну, да что сделано, то сделано.
Пришел Буся, и Сузи рассказал ему о новом конфликте с Бачелли. Шкляр вдруг улыбнулся – ему пришла в голову одна затея. Шкляр изложил свой план. Сузи улыбнулся и вызвал Альфредо Бачелли. Тот явился нахмуренный, заранее готовясь протестовать.
– Господин профессор, – обратился Сузи к Бачелли. – Обстоятельства изменились. Сейчас товарищ Шкляр сообщил мне, что «Альфа» вновь пошла на снижение. Нам необходимо облегчить вес дирижабля, чтобы не потерять высоты. Ваше желание может быть немедленно приведено в исполнение. Ханмурадов готовит парашют. Мы привяжем вас и сбросим вниз вместе с остатками ваших археологических грузов.
– Я вам не балласт, не мешок с песком, чтобы меня сбросить! – запальчиво ответил Бачелли.
– Но ведь вы только что сами просили меня об этом! – удивленно ответил Сузи, едва сдерживая улыбку.
– Да, просил, настаивал, – отвечал Бачелли. – Но то, что вы предлагаете сейчас, совершенно иное. Этого я принять не могу. Это оскорбительно для меня!
– Значит, вы отказываетесь?
– Решительно и категорически! – ответил Бачелли. – Я прошу послать телеграмму нашему правительству, итальянским консулам в Китае, чтобы они приняли меры охраны моих археологических находок. А я… я переступлю борт «Альфы» только вместе с вами, когда ваше путешествие окончится.
И, гордо закинув голову, он вышел.
Шкляр громко рассмеялся.
– Власов заболел! – озабоченно сказал Ханмурадов капитану.
– Что с ним? – спросил Сузи.
– Слег. Суставы болят. Температура – тридцать восемь и восемь десятых. Предупреждал я его, чтобы не лазал легко одетым на вышку шары-зонды пускать. Простудился. И приступы астмы усилились. Начал я искать его знаменитое лекарство, нитроглицерин, – без него Власов, как без воздуха, пузырек оказался разбитым. Наверно, когда «Альфу» в урагане трепало.
