Николай Гацунаев - Экспресс «Надежда» (Сборник)
— Зачем вы меня уговариваете? Если вы действительно пришелец, сделайте так, чтобы ракеты не взлетели. Вы ведь все можете: гасить радиоактивное излучение и наверняка еще многое другое, что людям не по плечу. Происшествие на восемьдесят седьмом посту ваших рук дело?
Крейн поколебался и кивнул.
— Не понимаю, — снова повторил Плэйтон и болезненно поморщился. — Кто вы? Друзья или враги?
— Ни то ни другое. — Крейн поднялся, подошел к окну и раздвинул шторы. За окном занимался рассвет. Капитан обернулся. — Мы — пришельцы.
— Не понимаю, — в четвертый раз признался Плэйтон.
— И никогда не поймете. — Крейн покачал головой. Теперь он казался абсолютно спокойным. — Никогда.
«Ну и самомнение! — поморщился Плэйтон. — Такой от скромности не умрет».
— Не знаю, что вы там подумали обо мне. — Крейн заложил руки за спину и оперся ими о подоконник: темный силуэт на розовом фоне рассветного неба. — Но все это неверно потому, что мыслите вы земными категориями и по-иному мыслить не можете. Трагедию из этого делать не стоит. Обижаться тоже.
Ну скажите на милость, делались у вас когда-нибудь попытки установить контакт с муравьями? Нет, конечно! Еще бы! Ведь человек — мыслящее существо, венец природы, а муравей — всего лишь насекомое, пусть даже с некоторыми претензиями. Они ведь ни мыслить, ни говорить не в состоянии! А теперь представьте себе галактическую цивилизацию, которая на миллионы лет старше вашей земной. Складывалась и развивалась в совершенно иных условиях. Возможен в этом случае разумный контакт? На каком уровне? В лучшем случае на том же, что и у пчеловода с пчелами: сколотил ульи, с места на место перевозит, оставляет медку на зиму. Самую малость. Чтобы с голоду не передохли.
Хотите другой пример? Извольте. Микробы, бактерии, вирусы. Вы их уже давно распознавать научились: эти — полезные, а те — вредные. Первых — не тронь, вторых — уничтожай без пощады. С человеческой точки зрения, вроде бы все верно. Ну а если пошире взглянуть? Аналогия с животными сама собой напрашивается. Одни — хищные, другие — нет. Истребляй хищных, если хочешь травоядных сохранить. А на самом деле что получается? Исчезают хищники — травоядные хиреть начинают. Болеют, вырождаются. Да и с хищниками не все так просто, как кажется. Волков хотя бы взять. Чем больше их уничтожают, тем активнее они стремятся выжить. Волк с собакой — извечные враги. А тут — инстинкт по боку, и выходят на жизненную арену поколения волкопсов. А это хищники куда опаснее. От волков — ненависть к человеку унаследовали, от собак — бесстрашие. Волки подальше от жилья старались держаться, а эти — наоборот: прямо в поселках свирепствуют, во дворах. На людей нападают.
— К чему вы это говорите, Генри? — хрипло спросил Плэйтон и прокашлялся, прочищая горло.
— К тому, чтобы вы не строили иллюзий. Аналогии с вашими земными делами, понятно, условные. На самом деле все гораздо сложнее. Вселенная — гигантский организм, живущий по своим законам. И земля — всего лишь крохотная, глазом невидимая его частичка.
— Впечатляюще, — Плэйтон зевнул. — И вы в этой Вселенной, надо полагать, полновластные хозяева?
— Да-да, — чуть помедлив, ответил Крейн.
— Караете и милуете по своему усмотрению, — усмехнулся Плэйтон. — И наплевать вам на остальных ее обитателей.
— Не совсем так, — возразил капитан. — Просто бывают такие ситуации…
— Не надо, Крейн. — Плэйтон помолчал. — Не объясняйте. Я в этих делах все равно ничего не смыслю. Наверное, вы правы. Земля действительно пылинка во Вселенной. И для кого-то наши земные амбиции смешны и ничтожны. Но… — Плэйтон помедлил, соображая, как поточнее выразить мысль… — наверняка существует следующая, гораздо более обширная система, и Вселенная, — полковник усмехнулся, — всего лишь крохотная частица этой системы. И для ее обитателей вы со своими амбициями и притязаниями точно так же смешны и ничтожны, как мы для вас. А теперь, — Плэйтон сбросил с плеч пижаму. — Поболтали и хватит. Я иду принимать душ. Ваше счастье, что я ни единому вашему слову не верю. Вы свободны, капитан. До девяти утра.
Трудно сказать, чего было больше: беспокойства, растерянности или раздражения. Пожалуй, все-таки раздражения. Плэйтон чувствовал, что теряет уверенность в себе, и это медленно, но верно приводило его в ярость. В критических ситуациях ему приходилось бывать и прежде. Природный ум, смекалка, знания, а позднее и опыт помогали ему всякий раз быстро овладеть положением и, руководствуясь здравым смыслом, найти правильное решение. В том, что решения эти были правильными, сомнений быть не могло: в Национальных Вооруженных Силах не так-то просто верой и правдой дослужиться до полковника, а он стал им в неполных тридцать. Но то, с чем он столкнулся здесь, на полуострове, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось испытывать прежде. Тут не было стрельбы, не убивали на глазах людей, само понятие «противник» отсутствовало как таковое.
Пришельцы? Но если отбросить расползающиеся по швам показания очевидцев, навязчивый бред Хейлигера и идиотские разглагольствования Крейна, то их просто-напросто не существовало. Загадочные исчезновения людей? Но тут с самого начала ощущался душок низкопробных «космических опер», этакое искусственное нагнетание зловещей таинственности.
В фантастической мешанине событий и фактов следовало разобраться как можно скорее, и он добросовестно пытался сделать это, вновь и вновь апеллируя к здравому смыслу, пока, наконец, не понял, что привычные критерии здесь не годятся, а логические построения с удручающей неизбежностью заводят в тупик.
И тогда, вконец отчаявшись, Плэйтон впервые в своей жизни махнул на все рукой и поплыл по течению.
«Душ бодрит тело, но не исцеляет душу», — глубокомысленно заключил Плэйтон, до красноты растираясь махровым полотенцем. Получился дурацкий каламбур: душ — душу. Полковник хмыкнул, привычно быстро оделся и, ощущая во рту аптечный привкус зубной пасты, вышел на улицу.
Солнце еще не поднялось из-за леса. Пряный аромат прихваченной морозцем листвы, смешиваясь с запахом жарящегося мяса, аппетитно защекотал ноздри. Плэйтон захлопнул дверь и направился в сторону расположенной неподалеку офицерской столовой.
Появление полковника в этот ранний час вызвало легкий переполох. Повар поспешно напялил белый накрахмаленный колпак, дневальные ринулись наводить чистоту в зале, молоденькая официантка расставила картонные стаканчики с салфетками и подошла к столу, за который сел Плэйтон.
— Большую чашку кофе, — опередил он ее вопрос.
— Со сливками?
![Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного [Божественная корова]](/uploads/posts/books/161708/161708.jpg)