Павел Комарницкий - Продолжение следует
— Здравствуй, принц Сиддхартха.
Бездонные, густо-синие глаза смотрят прямо. Сияющая, затягивающая бездна…
— Кто ты? — от волнения у принца разом пересохло во рту, и слова произносились невнятно. — Я не знаю тебя…
— Меня зовут Прячущаяся в ветвях, если по-вашему, но ты можешь звать меня коротко — Юайя.
Юайя… Прячущаяся в ветвях… Как красиво…
— Я прибыла к тебе с неба.
И только тут принц заметил, что на плечах у неё вовсе не белая тряпка. За спиной девочки были сложены белоснежные крылья, отливавшие радугой, когда на них падал прямой солнечный свет. Он в испуге повёл взглядом в кусты, где притаились охранники.
— Не беспокойся, я их усыпила. Они будут спать столько, сколько потребуется, так что нам никто не помешает.
Её глаза смотрят прямо в душу.
— Что ты знаешь о жизни, принц Сиддхартха?..
* * *— … Да пойми, сынок — так устроен мир. Все эти люди существуют именно для того, чтобы горсть избранных могла жить так, как хочет, в достатке и сытости…
— И даже в безмерной роскоши.
— Да! Да, если человек может себе это позволить! Мы — цветы этой жизни. Разве корни дерева, ствол, ветви и листья — разве всё это не для того, чтобы дерево могло цвести?
— Они не корни и не ветки. Они люди, отец. Такие же, как мы с тобой.
Раджа Гаутама стоял, отвернувшись к окну. Сильный человек ничем не выдаёт свои чувства.
— И всё же я не понимаю, откуда ты всего этого нахватался. У нас во дворце ничего подобного…
— Мир не ограничен стенами дворца, отец.
Старый раджа повернулся к сыну.
— Смирись, сынок. Этот мир устроен так. Именно так, а не иначе, и тебе не удастся изменить его. Всё, что ты сможешь — это разрушить собственную жизнь.
— Это не имеет значения, отец. Если этот мир в основе своей несправедлив, значения не имеет абсолютно ничего. Прости, что огорчаю тебя. Я не могу смириться.
Раджа тяжело опёрся на подоконник, прижав руку к сердцу.
— Ладно. Я вижу, наш разговор ни к чему хорошему не привёл. Ты волен разрушить свою жизнь, но позволить тебе разрушить всё наше царство я не могу — соседи только и ждут этого. Я хотел видеть тебя наследником, но раз так… Да, ты мой любимый сын, но, к счастью, не единственный. Мне очень неприятно говорить тебе это, сынок.
— Прости, отец.
Принц Сиддхартха молча пошёл к выходу. Обернулся в дверях.
— Я изменю этот мир, отец. Можешь не сомневаться.
* * *— … Ну вот и всё, моя золотоволосая. Скажи, я выполнил своё обещание, данное тогда, в саду?
Веранда дома давала тень, лёгкий ветерок — прохладу. Смачно сопела внезапно уснувшая служанка.
Старик, убелённый сединами, держал за руку тоненькую золотоволосую девочку, совсем не изменившуюся за эти долгие десятилетия. Ангелы не стареют.
— Ты сделал даже больше, чем мы могли ожидать. Ты смог. Ты изменил этот мир, принц Сиддхартха.
Старик засмеялся, закашлялся. С трудом восстановил дыхание.
— Мой нынешний круг заканчивается, Прячущаяся в ветвях. Как жаль, что я не увижу тебя больше.
«Юайя, у нас всё готово. Катер уже в стратосфере»
Девочка прислушивается, встряхивает кудряшками.
— Нет, мой принц. Ты думаешь, после всего, что у нас с тобой было, я позволю тебе вот так просто взять и умереть?
— Ты опять что-то задумала, моя родная? Значит, я ещё нужен вам?
— Ты нужен мне. Мне лично.
В голове старика возникает тонкий, зудящий звук. На утоптанную площадку перед верандой, на которой происходит разговор, опускается чечевица, сверкающая серебром.
— Ты сделал всё, что мог, в этой жизни. Тебе пора начинать следующую. Я предлагаю тебе стать одним из нас. Стать ангелом, принц Сиддхартха.
Принц Сиддхартха, которого уже давно в глаза и за глаза почти все зовут Буддой, изумлённо смотрит то на чечевицу планетарного катера, то на свою собеседницу.
— Я же старик…
— Ты больше не будешь стариком. Ты будешь как я. Соглашайся же, милый!
Старый Будда встаёт, кряхтя.
— Я ни в чём и никогда не мог тебе отказать, моя золотоволосая, ты же знаешь… А что я буду делать у вас, на небе?
— Будущее покажет, — смеётся девочка. — Но для начала… Ты возьмёшь меня замуж, разве нет? Ты ведь не откажешь своей золотоволосой в такой малости, мой старый Сиддхартха?
Они оба смеются. Старик и девочка идут к аппарату, и навстречу им опускается пандус люка. Они скрываются внутри, пандус поднимается, и небесная колесница начинает подниматься.
«Муляж! Муляж забыли!»
Аппарат снова плюхается на землю, люк открывается, и оттуда резво выбегают некие устройства, напоминающие пылесосы с несколькими шлангами. В гофрированных щупальцах «пылесосов» покоится муляж великого Будды, покинувшего этот мир. Его кладут на веранде, точно на то место, где только что шла беседа старика с золотоволосой крылатой девочкой. Ещё пара секунд, и катер снова взлетает в небо.
Всё стихло. Завозилась во дворе проснувшаяся служанка. Муляж, конечно, исполнен мастерски — никакой патологоанатом не отличит от натурального трупа. На лице муляжа даже застыла тихая, умиротворённая улыбка.
* * *— Это был наш первый крупный успех, — Уот вертит в руках свой серебряный карандашик. — Да, конечно, совсем разрушить рабовладельческий строй, уже сложившийся к тому времени в Индии, принц Сиддхартха и его последователи сразу не смогли, и в этом нет его вины. Но мы убедились — развитие человечества вполне можно изменять в лучшую сторону, используя метод точечного воздействия. Ободрённые успехом, наши миссионеры начали искать следующий объект для точечного воздействия, причём такой, который мог бы глобально изменить весь ход земной истории. Правда, этого пришлось ждать целых двести лет…
Снова вспыхивает экран виртуального дисплея. Следующий сюжет…
* * *Вековые сосны шумели под порывами верхового ветра, на лицо Александра упала сухая хвоинка, прилипнув к разгорячённой скачкой коже. Александр смахнул её, не глядя, но ощущение раздражающего постороннего прикосновения к коже не исчезло. Он крепко потёр лицо руками — без толку. Ладно, пёс с ним…
Александр соскочил с коня, ещё раз огляделся вокруг. Хорошее место. Таких древних лесов в здешних персидских горах уже почти не осталось. Этот лес тоже давно пал бы под топорами, если бы здесь не стояла охотничья резиденция персидских царей. Вот уже триста лет рубить эти деревья запрещено под страхом смерти.
Он привязал повод коня к дереву. Охраны видно не было, но Александр был уверен — сюда не прошмыгнёт и мышь. Никто не помешает его встрече с посланником богов. Сесть тут негде, стало быть, разговор будет недолгим. Ну что же…
