Джеймс Блиш - «Если», 2002 № 06
Чуть погодя мы услышали, как хлопнула дверь. Чьи-то маленькие ноги протопали по ступенькам. И увидев его, я понял, что с самого начала подсознательно ожидал именно этого. На пороге стоял Питер. Только ему на вид было лет восемь. Не какой-то парнишка, похожий на итальянца, а именно Питер, с острым подбородком и черными глазами. Он, кажется, совсем меня не помнил, а мама его все хвасталась, что, мол, немногие женщины в пятьдесят способны произвести на свет здорового сына.
Этой ночью я лег спать пораньше.
Естественно, весь вечер я был как на иголках, гадая, знают ли они что-то обо мне, но, засыпая, думал только о Питере и долгое время был не способен сосредоточиться ни на чем ином.
Назавтра была суббота, и поскольку у Пола оказался выходной (летом он обычно подрабатывал), он предложил покатать меня по городу.
Он водил «шевроле» пятьдесят четвертого года, который едва ли не собрал своими руками и очень этим гордился.
После того, как мы осмотрели все обычные достопримечательности, коих в Кассонсвилле было немного, я попросил приятеля переправить меня на речной островок, где мы часто играли мальчишками. Пришлось прошагать пешком почти милю, потому что в этом месте дорога проходила довольно далеко от реки, но именно таким путем мы ходили тогда. Из сухой травы веерами разлетались потревоженные кузнечики.
Подойдя к самой воде, Пол удивленно протянул:
— Странно, здесь обычно швартуют ялик, которым мальчишки добираются до острова.
Я посмотрел в сторону острова и заметил у края воды привязанную к кусту лодчонку, вроде бы даже ту самую, которой мы сами пользовались в детстве. Кто знает, может, так оно и было. Но куда больше меня интересовал сам остров. Он оказался гораздо ближе к берегу, собственно говоря, и сама Канакесси была куда уже, чем мне запомнилось, но все это вполне естественно, так как весь Кассонсвилль как бы усох. И все в нем съежилось, включая сам город. Но больше всего поражало, что остров, похоже, увеличился в размерах. В центре находилась возвышенность, почти холм, который постепенно сползал вниз и резко обрывался на дальнем краю. Все вместе это занимало четыре-пять акров.
Через несколько минут мы увидели мальчика, и Пол крикнул ему, чтобы тот привел ялик. Парнишка послушался, и Пол сел за весла. Помню, как боялся, что лодка уйдет на дно и молчаливая вода затопит нас: и без того она колыхалась не более чем в дюйме от борта лодки, несмотря на то, что мальчик вычерпывал просачивающуюся через доски влагу ржавой банкой.
На острове оказались еще трое ребят, включая Питера. В песок были воткнуты самодельные мечи из длинных палок, к которым гвоздями прибивались короткие поперечины. Никто из мальчишек не брал их в руки. При виде Питера, именно такого, как в моем детстве, я словно снова стал ребенком и пристально вгляделся в остальных, пытаясь их узнать, — хотя на самом деле этого не могло быть. Какие-то ничем не примечательные незнакомые ребята. Хочу сказать, что чувствовал я себя слишком высоким, нескладным, чужим здесь, в этом единственном месте, где хотел быть. Может, потому, что мальчишки выглядели угрюмыми, явно злились на то, что их игру прервали, и боялись выглядеть смешными. А может, потому, что каждое дерево, камень, куст, ягодник были знакомы и ничуть не изменились, просто забылись… до тех пор, пока я их не увидел.
С берега остров казался ближе, хотя и больше, чем я помнил. Теперь между сушей и краем земли было куда больше воды. Иллюзия казалась настолько странной, что я похлопал Пола по плечу и сказал:
— Пари, что не сможешь докинуть камень до берега.
Пол расплылся в улыбке.
— Сколько ставишь?
— Да не получится у него, — вмешался Питер. — И ни у кого не получится.
Первые нормальные слова с нашего появления здесь. Остальные что-то сердито бурчали.
Я, так или иначе, собирался заплатить Полу за бензин, поэтому пообещал, что если он добросит камень, наполню его бак на первой же заправке по пути домой.
Камень взлетел в воздух, описав высокую дугу, как выпущенная из лука стрела, и, наконец, с плеском упал в воду, насколько я могу судить, футах в тридцати от берега.
— Ну вот, — завопил Питер, — я же говорил!
— Мне показалось, что до берега совсем близко, — возразил я.
— Должно быть, солнце тебя ослепило, — уверенно заговорил Пол.
— Камень упал футах в четырех вверх по обрыву.
Подняв еще один камешек, он принялся перебрасывать его с руки на руку.
— Если хочешь, я повторю.
Сначала я просто ушам не поверил. В жизни не подумал бы, что Пол из тех, кто обманом пытается получить деньги за проигранное пари!
Я оглянулся на мальчишек. Обычно они так и загораются, стоит предложить побиться об заклад, но эти чересчур рассердились на наше вторжение, чтобы вмешаться. Однако все смотрели на Пола с величайшим презрением, каковое способны испытывать только дети и только к подобным типам.
— Ладно, плачу, — кивнул я и попросил мальчишку сесть с нами в ялик, чтобы потом привести его назад.
Когда мы подошли к машине, Пол упомянул, что сегодня в административном центре округа будет бейсбольный матч, играют команды класса «А». Поэтому мы поехали прямо туда и посмотрели игру. То есть я сидел, тупо уставившись в пространство, а когда игра кончилась, так и не смог сказать, какой счет.
По пути домой я купил Полу бензин.
Мы вернулись как раз к ужину, а после трапезы вместе с Полом и папой Палмиери уселись на крыльце с банками пива. Немного потолковали о бейсболе, а потом Пол ушел. Я рассказал папе несколько историй о том, каким Пит был в детстве, когда повсюду бегал за нами, и о драке с Питером из-за лягушки. И стал ждать, когда он меня поправит.
Папа долго молчал, и наконец я не выдержал:
— В чем дело?
Папа разжег потухшую сигару и вздохнул.
— Ты все знаешь, — утвердительно буркнул он.
Я честно признался, что ничего не знаю и уже начал думать, будто медленно схожу с ума.
— Хочешь послушать? — спросил он голосом, который мог бы принадлежать автомату, если бы не итальянский акцент. Я кивнул.
— Мы с мамой приехали из Чикаго, когда Мария была совсем крошкой, тебе это известно?
— Что-то такое слышал.
— Подвернулась неплохая работенка — десятником на кирпичном заводе. Вот мы и переехали.
— Да, помню, я в то время тут жил.
— Мы сняли маленький белый домик на Франт-стрит и разложили вещи. Даже купили кое-что новое. Все знали, что у меня хорошая работа, и охотно давали в кредит. Думаю, мы пробыли в городе пару месяцев, когда я вернулся с работы и увидел в доме незнакомого парнишку. Мама держала Марию на коленях и приговаривала:
