Владимир Михановский - Гостиница Сигма
- Которое подтверждает общее правило?
- Примерно. Ребята меня прозвали Изобретатель, и недаром: я с первого курса возмечтал о машине синтеза, потом увлекся еще историей, только вот к звездам оставался равнодушным.
- Почему же ты пошел в Звездную академию?
- Ошибся, могу тебе признаться, - вздохнул Борца. - Думал, полюблю звезды. Презираешь?
Зарика погладила руку Борцы:
- Глупый, я люблю тебя. Ну, а что касается того, что тебя к звездам не влечет... - Зарика подумала и закончила: - В конце концов, и Солнце - тоже звезда.
- Хорошо сказано, - задумчиво произнес Борца. - Солнце тоже звезда. К сожалению, иногда люди забывают об этом.
- Знаешь, звезда звезде рознь, - сказала Зарика. - В полете я убедилась: звезды - как люди, каждая на свой манер. Не бывает двух похожих звезд, как и двух одинаковых людей.
- Ты обещала рассказать о Бете Персея, - напомнил Борца.
- Координационный совет недаром направил нас к этой звезде, продолжала Зарика. - Она давно волновала землян. Тем, что отличалась от соседок. Те сияли ровно, а эта то меркла, то вспыхивала снова. Монтанари открыл, что Бета Персея периодически меняет свой блеск, еще в 1672 году. В ту пору все делали не спеша. Больше сотни лет прошло, прежде чем астроном Гудрайк - это произошло в 1782 году - исследовал таинственную звезду Алголь. Оказалось, что Бета Персея - двойная звезда. Люди к тому времени знали, конечно, двойные звезды, но Бета Персея была двойной звездой особого рода: обе ее половины были настолько тесно прижаты друг к другу, что различить их в телескоп было невозможно. На помощь пришла математика, кропотливые расчеты. Получилось, что обе звезды очень быстро вращаются вокруг общего центра тяжести: полный период обращения двух звезд составляет - в земных единицах - двое суток двадцать часов сорок восемь минут пятьдесят пять секунд!..
- Вот это память! - поразился Борца.
- Не удивляйся. Мы, альбертиане, много лет жили этой звездой, - сказала Зарика. - Я знаю ее биографию лучше, чем собственную.
- А что в ней такого?
- Видишь ли, людям известно несколько сотен затменно-двойных звезд, но Бета Персея на особом счету. Астрофизики Земли считали, что экспедиция "Альберта" должна помочь разгадке магнетизма. Кое-какие данные мы, конечно, привезли. Ну, а расшифровать их - это уж дело ученых Земли. Мы, альбертиане, свое сделали, - заключила Зарика.
По палатам они расходились неохотно. Так много нужно было рассказать друг другу! Но режим есть режим.
- Если бы ты знал, какое это царственное зрелище - двойная звезда Алголь с близкого расстояния! - сказала однажды Зарика, и глаза ее заблестели. - В человеческом языке нет слов, чтобы передать ее красоту. Даже снимки, даже фильмы - не то. Разве что стихи... Но писать их я не умею. Потом, попозже, когда "Альберт" лег на стационарную орбиту, превратившись в заурядный спутник Беты Персея, это чувство притупилось. Все занялись обычным делом - измерениями, исследованиями магнитного поля звезды, все увязли в цифрах да графиках. Собственно, это было главное, чем мы занимались в космосе. Но поначалу... О, поначалу, когда мы только шли на сближение с Алголом... - Зарика задумалась. - Представь себе два океана, которые вращаются друг относительно друга. Вращаются - и никак не сольются. Один океан голубой, с красными прожилками, время от времени из него выскакивают золотистые протуберанцы. Другой океан - темно-вишневый, волны его медлительны, словно засыпающая лава. В этом огненном океане высилась кирпично-красная гора, поразительно похожая на фигуру человека. Не знаю, то ли тени виноваты, то ли движение "Альберта", с борта которого я вела наблюдение, но мне казалось, что фигура не является неподвижной. Она вроде бы то слегка наклонялась, то снова выпрямлялась. Мне чудилось только ты не смейся, пожалуйста! - что это какой-то ученый ставит на звезде чудовищные по масштабу опыты. Представляешь? Вокруг него в кипящей лаве нарождаются новые химические элементы, синтезируются атомные ядра, бушуют вихри огня, а он стоит по колено в огне и невозмутимо руководит опытами... Ну вот, я так и знала, что ты будешь смеяться!.. Нет, умом-то я понимала, что все это страшная чепуха. Как бы тебе объяснить... Просто я играла сама с собой в такую игру. Я была тогда совсем девчонка. Что ты бормочешь, Борца?
- Ничего.
- Я же вижу, ты шевелишь губами.
- Тебе показалось, Зарика, - сказал Борца.
А назавтра, когда они встретились после утреннего обхода врача, Борца, немного смущаясь, сунул Зарике сложенный вчетверо пластиковый листок.
- Что это? - спросила Зарика.
- Так... не спалось вчера... После твоих рассказов о Бете Персея, сказал Борца.
- Ну и что?
- Попытался я, понимаешь, представить себе этого самого физика там, на звезде...
- Какого физика? - все еще не понимала Зарика.
- Да этого твоего ученого. Который там, по колено в огне, руководит опытами.
- Человек-гора, понятно, - кивнула Зарика.
- Только ты прочитай, когда останешься одна, ладно? - попросил Борца.
Когда Борцу пригласили на очередную процедуру, Зарика развернула листок и прочла стихи Борцы. Стихи наивные, но в чем-то милые - быть может, благодаря своей непосредственности. В них говорилось о звезде, которая светит оттого, что в глубинах ее пылает лава идей, теснятся вихри огня, будто беспокойные мысли. Похоже, что какой-то космический Фарадей ставит здесь свои эксперименты, на чем свет стоит ругая неловких помощников. Опыты не получаются, но физик упорен - он ставит их и в десятый, и в сотый, и в тысячный раз. И вот он, успех! На исполинской ладони изобретателя горит груда алмазов. Но что это? Физик-гигант внезапно швыряет драгоценные каменья под ноги, в огненную лаву. Он жертвует новорожденными алмазами для того, чтобы звезда разгорелась еще ярче...
Зарика иногда расспрашивала Борцу о Федоре Икарове, о легендарном капитане Икарове, которого счастливец Борца - подумать только! - видел собственными глазами, мог общаться с ним: он поступил на первый курс, когда Икаров заканчивал Звездную академию.
- Какой он был? - спрашивала Зарика.
- Ну, какой, какой! Обыкновенный парень, - отвечал Борца. - Даже сутулился немного. В плечах широкий.
- Сильный?..
- Чемпион по дзю-до.
- Солнечной системы?
- Нет, академии. Это тоже не так мало. Ребята у нас были - дай бог, произнес Борца и умолк, погрузившись в воспоминания.
- Но чем-то же отличался Икаров от остальных? - не отставала Зарика.
- Отличался, - соглашался Борца. - Он лучше всех учлетов перегрузки переносил. Эх, разлетелись наши кто куда: по звездам, как по гнездам, заключил он ходким присловьем.
Зарике это присловье было незнакомо. Девушка сообразила, что оно родилось, по-видимому, уже после старта "Альберта".
![Владимир Михановский - Гостиница «Сигма» [Сборник]](/uploads/posts/books/82491/82491.jpg)
