Алекс Норк - День святого Нормана Грея
Потом, со второго раза и с чьей-то помощью, получилось.
Но понадобилось несколько вдохов-выдохов, чтобы восстановиться.
А когда он начал подниматься с колен, увидел кровь, темными краями выступавшую из-под, показалось теперь, худого тела аквалангиста, и чей-то голос сказал:
— Готов! Уже не дышит.
Сразу несколько человек загалдело, но обер-полицейский крикнул:
— Цыц!
И присел к трупу.
— Это не акула. У него дырки в теле.
Грей посмотрел за край причала, где недавно пузырилась вода, а теперь, везде одинаковая, она лишь слегка покачивалась, и полицейский, поднявшись, проследил его взгляд.
— Вот тебе и черепаховый суп. Похоже на вторую серию, а?
— Надо убрать людей с набережной.
Тот снял фуражку, чтобы вытереть влажный лоб.
— Надо.
И приказал подчиненным:
— Заберите беднягу.
Солнце скрылось за облаком, и потемневшая вода показалась враждебной.
Грею вспомнились слова Первой леди про губчатую структуру — «многолучевой каркас», так она сказала, во всяком случае — по смыслу.
То есть — много в одном?
Мокрые брюки липли к коленям и мешали идти за катившимся впереди полицейским.
В веселившейся на набережной толпе мало кто обратил внимание, что несут труп человека. Обер-полицейский обернулся к Грею:
— Надо подняться в диспетчерскую, оттуда я сделаю радиообъявление, а вы, сэр, свяжитесь, пожалуйста, с Президентом.
Еще через минуту они оказались на прежнем месте, откуда наблюдали расстрел, а сейчас хорошо была видна галдящая набережная со спускающимися от нее к воде ступенями.
Грей, поглядывая вниз, взял поднесенную ему трубку телефонной связи и услышал голос Брука, ответившего на сигнал:
— Какого черта?
— Это я, Норман. У нас неприятности. Погибли два водолаза. Очень похоже, что эта штука, развалившись на куски, сохранила активность.
Грей слышал, как Брук повторил его слова, и долетел голос Первой леди:
— О чем я тебе, кокосовой лоб, говорила дорогой?
В усилителях на набережной уже мелодично лились слова обер-полицейского: «срочно неразошедшихся» он грозился спустить в канализационный коллектор.
Неожиданно короткая автоматная очередь отбила дробь, и сразу за ней — другая.
Грей испуганно посмотрел вниз, опасаясь солдатской «выходки», но не понял, где именно стреляли.
Толпа под башней вела себя уже по-иному. Некоторые кричали и указывали руками, другие пытались разглядеть что-то у края набережной левее башни и напирали на ближних, а с той стороны люди начали быстро тесниться назад, с той стороны, где, Грей увидел, лежит сползшее на ступеньки к воде тело, а двое солдат, отступая, короткими очередями ведут огонь. Задние-любопытные и передние-отходящие сбились, и началась свалка, а на свободном теперь пространстве у края набережной стали хорошо видны сразу три серебристых предмета компактной конфигурации с пол ярда в поперечнике и немногим более в высоту. Нет, не три, а больше — на нижнюю к воде ступеньку поместилось вдруг сразу несколько.
Голос в трубке уже в третий раз звал его и спрашивал что происходит. Грей поднес трубку к губам:
— Надевай форму генералиссимуса, у нас началась сухопутная операция.
Первая, и казавшаяся такой правильной, мысль поскорее объяснить людям, что надо уйти, сразу вылетела из головы здесь, внизу, потому что заработала совсем другая — как устоять на ногах и куда теперь двигаться?
Грей почувствовал себя вынужденным подчиниться человеческому потоку. Но вместе с тем было понятно, что самое глупое дело — находиться в центре толпы. К тому же, взыграло гражданское самолюбие — он, как ни как, советник Его величества Президента и кавалер Ордена красного попугая с бриллиантовыми…
Блин банановый, как больно наступили на ногу!
Спортивная техника хорошо помогала действовать против напора, и Грей, сохраняя течение медленнее других, последовательно смещался к краю, откуда часто слышались автоматные очереди.
В те давние студенческие времена он всегда нервничал в начале игры, однако недолго, затем приходила ясность и ощущение силы — и даже так, что для нее не хватало действий. Грей уже громко, отчетливо успокаивал напиравших людей, и вид человека, движущегося в обратном направлении, производил хорошее впечатление. Конечно, на шаг вперед он делал два отступающих.
Можно было уже ориентироваться по сторонам — белые стены домов по бокам неширокой улицы, мостовая с легким подъемом, значит, за плечами город.
Слой людей впереди вдруг сделался редким, Грей увернулся от инвалида, скакавшего на одном костыле, — бедняга собрал последние силы, чтоб удержать подмышкой кассовый аппарат — не стало совсем никого, лишь нескольких солдат и… о боже!
На отбегавших спиной солдат наступали непонятные серебристые твари, числом не менее сорока. На чем-то, вроде многих маленьких ножек. Неровные сами, и немножко разных размеров, они и передвигались неровно, с короткими смещениями влево-вправо. Солдаты палили, отбегали на несколько шагов, и снова палили.
Что-то подсказывало, что в этой стрельбе мало толку.
А мозг сам собой предложил результат вычислений: здесь металлического материала всего на пару десятков тонн, где остальные, то есть еще полторы сотни таких существ? Эта — всего лишь одна из улочек из порта в город, следовательно, замешкавшись можно попасть в окружение.
Серебристые шли беспорядочным, но плотным строем, и темп их резких движений — Грей ощутил это старым спортивным опытом — не позволит прорваться сквозь эшелон.
Солдаты находились всего в тридцати ярдах.
Грей быстро взглянул назад — улица выходила на тесную от людей площадь — и снова вернул голову на крик сразу нескольких голосов. Один из солдат, видимо оступившись, опираясь на руку вставал с мостовой, другие отошли дальше, а тот, поднимаясь, не успевал, и время обманывало человека, предоставляя уже ненужные ему мгновенья. Сразу две серебристые твари оказались рядом, и еще одна зашла сбоку. Крик несчастного почти парализовал Грея, тело парня, с острием сзади над поясницей, пыталось устоять, передернулось от двух следующих ударов… Грей схватил периферийным зрением, что солдаты уже миновали его линию, а серебристое движение подкатывается быстрой волной.
Незабытая акробатика бросила корпус в обратный боковой поворот, но когда он отталкивался руками, серебристая игла цокнула в камень в дюйме от правой кисти.
Мозг отметил расстояние — примерно полтора ярда. Значит, такой у них радиус поражения.
Теперь, однако, он легко оторвался от «линии фронта». Вот площадь со скученным, не знающим что делать народом, и крики со стороны другой улицы, откуда люди устремляются к центру.
