Елена Федина - Сердце Малого Льва
Визжали эти ужасные женщины на Тритае и тыкали ей в лицо кистью с зеленой краской…
Она выходила на поклон после первой своей большой роли, зал рукоплескал, ослепляли вспышки камер…
Пахло морским прибоем. Алина с надменным видом сидела в кресле и разглядывала номер-грот. «Ты же умеешь ублажать мужчин, не так ли? Так уж постарайся, чтоб Ричард остался доволен. Ему нужно как следует отдохнуть. А главное, не строй таких кислых мин, детка. Будь повеселее. Он это любит»…
Маленький Эдгар, растерянный и несчастный, стоял возле таможни в космопорту. Глаза у него были изумленные. Она подхватила его на руки и поняла, что не отпустит уже никогда. Что это ее, именно ее ребенок! «Какой прелестный мальчик!»…
Жуткая тишина в бетонной комнате, полное отчаяние, потом неожиданный скрип металлической двери. Сердце оборвалось куда-то в пропасть. «Конец! Уже конец. И он никогда не узнает, как она любила его!» На пороге стоял Ричард. Живой. «Я опоздал на двадцать лет, но я все-таки пришел за тобой»…
«Да нет в ней ни капли таланта!» «Сколько можно молодым дорогу закрывать?» «Знаешь, кем она была на Наоле?»
Кси под всеобщие визги спрыгнул со сцены.
— Что это было? — спросила Зела изумленно.
— Да так, — он пожал плечом, — импровизация… Ты меня вдохновила, Ла. Я и правда сегодня в ударе.
— Я бы хотела услышать это еще раз.
— Это невозможно.
— Почему?
— Я уже забыл.
— Как забыл?! Такую чудесную музыку?
Кси посмотрел на нее как-то странно.
— Такое нельзя повторить, Ла. Это состояние души, оно одномоментно. Но я рад, что тебе понравилось.
— В таком случае, ты гений, — сказала она.
— Наверно, — запросто согласился он, — ты все-таки глотни. Здесь нельзя находиться на трезвую голову.
Зела взяла стакан, но отодвинула: из него отчетливо пахло самогоном.
— Это очень крепко для меня, — сказала она.
— Что ты! — усмехнулся гений, — мы с тобой пьем «с парашютом». Выпьешь — и планируешь. А есть — «без парашюта». Вот после того уже свободное падение.
— Понятно, — вздохнула Зела, — а «Золотая подкова» тут есть?
— Мы же не в посольстве, — поморщился Кси, — раз уж ты спустилась сюда, будь последовательной.
— Хорошо, — наконец решилась она и сделала три глотка, больше не смогла, — я… я должна как-то успокоиться.
Внутри стало горячо. Голова закружилась очень быстро, тем более, что закусила она двумя виноградинами. Рулеты и бутерброды были такого подозрительного вида, что даже попробовать их было страшно.
— По-моему, ты выложил за эту стряпню весь свой дневной заработок, — предположила она.
— Да хоть месячный, — пожал плечом Кси, — я же прекрасно понимаю, что первый и последний раз в жизни сижу в кабаке с такой женщиной.
Зела всё пыталась рассмотреть в красном полумраке его лицо, но оно уже двоилось. Он был еще очень молоденький, лет восемнадцати, и, как любой аппир, взрослый с пеленок. Странное было ощущение: она его совсем не знала, а казалось, что знает давно.
— Но хоть немножко-то я тебя развлек? — спросил он с надеждой.
— Мне понравилась твоя музыка, — сказала Зела, — но от этого мне стало только хуже. Как будто всколыхнулось всё…
— Жаль, — грустно улыбнулся он, — хотелось как-то отличиться, — посмотрел, склонил голову набок и продолжил уже стихами.
— Видя взгляд твой встревоженный,
Я сидел уничтоженный,
Я сидел обанкроченный,
Чуть живой, замороченный,
Ты сидела несчастная,
Ничему не подвластная,
Лишь тоской одержимая,
Даже нерассмешимая.
Ты сидела печальная,
Ты сидела случайная,
Как звезда, залетевшая,
Мне в окно запотевшее.
Она сидела не печальная, а завороженная. Вот уж воистину не знаешь, где и когда найдешь утешение.
— Хочешь услышать мою историю? — спросила она.
— Хочу, — кивнул он, — только через пять минут.
И исчез в красном дыму. Его не было подозрительно долго. Зела уже начала беспокоиться и от скуки глотнула еще отвратительного самогона. Ей стало особенно непонятно, что она тут делает.
Наконец ее спутник явился. Даже в красном свете ламп было заметно, какой он бледный.
— Тебе плохо? — спросила она огорченно.
— Я живучий, — усмехнулся он, — пошли отсюда.
Они шли по тихой, темной улочке в сторону посольских кварталов.
— Я очень старая, — призналась Зела.
— Сколько тебе лет? — спокойно уточнил он.
— Не знаю. Но больше ста.
— Что ж, и такое бывает.
— А тебе сколько?
— Семнадцать с половиной. Мы почти ровесники.
У нее почему-то сжалось сердце.
— Ты же совсем ребенок, Кси!
Он остановился, достал платок и приложил его к губам, сдерживая кашель.
— Это имеет какое-то значение?
Она покачала головой.
— Нет.
Кси отвернулся к стене, долго кашлял, потом выбросил платок и достал другой из кармана.
— Ты замужем?
От неожиданности Зела ответила сразу и честно.
— Да.
— Давно?
— Давно.
— Он что, тебе изменяет?
А от этого вопроса она вздрогнула.
— Почему ты так решил?
Кси пожал плечом.
— У тебя был потрясенный вид женщины, которая впервые застукала мужа с любовницей.
— Нет, — грустно улыбнулась Зела, — до этого еще не дошло. Но я в самом деле кое-что узнала, не самое приятное для себя.
— Ты хотела рассказать.
— Я расскажу… чуть позже.
Улица «Архитекторов» лежала во мраке. Ночных заведений тут не было, добропорядочные граждане давно спали.
— Я совершенно не соображаю, где мы находимся, — признался Кси, — никогда не был в этих кварталах.
— Значит, теперь ты заблудишься? — в шутку спросила Зела, она не собиралась его отпускать.
— Непременно, — бодро ответил он, — эти земляне понастроили совершенно одинаковых домов. Внутри тоже всё одинаковое, если я не ошибаюсь.
