Владимир Малов - Зачет по натуральной истории
После таких слов Петр обиделся за время, в которое он живет.
- Силуэты! - сказал он возмущенно. - Ничего вы не понимаете, а еще из двадцать третьего века. Какие же у нас силуэты! У нас вон всего сколько есть настоящего! Вы, небось, видели, когда невидимые были, что и на самом деле...
- Тогда зачем? - спросил Златко.
И тут же непонятно откуда возникла все еще разгневанная и взволнованная Вера Владимировна, бросившая свой урок. Увидев ребят на скамейке, Верочка мгновение поколебалась и села рядом с ними.
- Я из педагогов уйду! - сразу же объявила преподавательница, глядя в сторону. - Мама все время говорит, что мне нужна более спокойная работа. Экономист или библиотекарь. С моим университетским образованием я вполне смогу работать в библиотеке.
- Вера Владимировна, - оторопело отозвался Петр, - да вы что? Как же можно бросить историю? Ничего ее интереснее нет! Ее нельзя не любить и не знать! Вот ребята, они хоть и из двадцать третьего века, а все равно даже про потемкинские деревни знают!
- Правда? - Верочка растроганно провела рукой по глазам.
Бренк и Златко, испуганно взглянув на Петра, резко поднялись. Верочка слабо улыбнулась.
Бренк и Златко опять сели на скамейку. Отчего-то молодая учительница сразу им понравилась.
- Почему не снимают? - переспросил Петр. - Вера Владимировна, мы же не зря сидим здесь и вспоминаем потемкинские деревни. Наша школа такая же деревня.
- Ребята, постойте, - сказала Верочка изумленно. - Вы из будущего, и вы все поняли? Неужели вам это тоже знакомо?
- Похоже, что не знакомо, - ответил Костя за Бренка и Златко. - Вот мы сейчас им и объясняем.
- Ох! - снова вспыхнула Верочка. - Что они о нас подумают! Как все это нехорошо получилось!
- И все-таки наша школа совсем не потемкинская деревня, - упрямо повторил Петр. - Там-то, как я понял, дальше некуда было, а у нас... Если бы я собрался, я б тоже про Евгения Онегина чего-нибудь придумал, не хуже отличников. Подумаешь, они говорили про Древний Рим! А я мог бы сказать, что в наше время Онегин запросто в космонавты пошел бы или в Антарктиду уехал года на два, на три, не меньше! А Печорин, понятно, ни туда бы, ни сюда!
Вера Владимировна быстро взглянула на него, потом на ребят из будущего. И она сказала совсем другим голосом, голосом преподавателя или экскурсовода:
- Нет, конечно! Нашу школу никак не назовешь потемкинской деревней, потому что Григорий Александрович Потемкин жил совсем в другую историческую эпоху. У каждого времени свои термины, а вам, ребята, к сожалению, довелось наблюдать довольно широко распространенное явление, которое в просторечии получило название... в общем, даже называть не хочется, какое! Явление, когда разным комиссиям, инспекциям, начальству, корреспондентам показывают на всякий случай не то, что есть на самом деле, а, так сказать, сглаженную, отлакированную действительность. Надо правду сказать, в наши дни это явление преодолевается, но проявляются рецидивы. Вот вы, например, свалились нашему директору на голову, да не откуда-нибудь, а из даже двадцать третьего века. Как же можно, чтобы что-то показалось не так! Вот и сработал условный рефлекс...
Верочка было замолчала, но тут же в ней пробудился уже не только преподаватель истории, но историк в более широком смысле.
- Но, может, вам и повезло, - молвила она задумчиво, - что вы все это увидели. С исследовательской точки зрения. Вот я сама так бы хотела посмотреть на эти потемкинские деревни! Как историк.
Она посмотрела на Бренка и Златко и снова стала учительницей.
- Так вы все поняли, разобрались, что произошло?
- Вроде бы разобрались, - задумчиво сказал Бренк. - Но там мы у себя еще серьезную историческую литературу почитаем о вашем времени. Не повредит!
Было видно, что Верочке до смерти тоже хочется заглянуть в будущее, засыпать Бренка и Златко вопросами, но учительница сдержалась именно потому, что была историком и с уважением относилась к закономерностям исторического процесса.
Вместо этого она участливо спросила:
- А как же вы теперь? Фильм не сняли, к зачету по натуральной истории не готовы, неисправность блока индивидуального хронопереноса проморгали. Попадет?
Бренк и Златко не успели ответить, потому что Петр, сделав над собой усилие, произнес, глядя в землю под ногами:
- Вот что, ребята! Мы вас по дружбе просим: вы уж у себя не рассказывайте, что у нас видели. И записи сегодняшние не показывайте никому, а? За нашу школу обидно!
- Нет-нет! - сказала Верочка голосом историка. - Наука есть наука. Что было, то было. и вы вправе даже выступить с научным сообщением о некоторых частностях...
- Вера Владимировна, - широко улыбаясь, сказал Бренк. - Как же это мы можем выступить? Нам же головы снимут, если узнают, что мы вступали в прямое общение!
- А вместе с тем объективность историка требует, - начала Верочка, чтобы вы... - она остановилась. - Да, но вы, пожалуй, и в самом деле не можете признаться, что вступали в прямое общение со мной, с нами... Парадокс какой-то! Давайте разберемся, может ли наше общение хоть каким-то образом и как именно отразиться на ходе истории в каких-то частностях...
- Вера Владимировна, - молвил Златко, - как-нибудь обойдется у нас. А у вас самих-то теперь что будет? Ребята должны были проследить, как мы фильм снимаем, а мы здесь сидим. Вам от директора не попадет?
Теперь заговорил Костя:
- В нашем времени все будет нормально, я уже проанализировал ситуацию. Степан Алексеевич должен быть спокоен. В школе - полный порядок, чистота, образцовое содержание. Идут уроки, все, как по маслу. Прозвенит звонок на перемену, отличники выйдут в коридор, чтобы кругами по нему ходить. Лаэрт Анатольевич наверняка еще какую-нибудь новинку броскую подготовил, чтобы было что поснимать для двадцать третьего века. Хотя лично я не без симпатии отношусь к Лаэрту Анатольевичу - мне всегда по душе порыв к творчеству. А что касается вас, вы ведь снимаете, снимаете, да в любой момент можете исчезнуть, как только в вашем времени спохватятся. Лаэрту Анатольевичу мы об этом говорили, он должен был и Степану Алексеевичу сказать. Так, может, вы уже исчезли, а?
Он хотел взглянуть на Бренка и Златко, но не смог этого сделать, потому что в этот самый момент школьники из двадцать третьего века исчезли.
Между Петром и Верой Владимировной теперь было на скамейке пустое место.
- И в самом деле исчезли, - немного растерянно, но вместе с тем и рассудительно молвил Костя.
- Эх! - воскликнул Петр. - А я хотел, чтобы они снова к нам пошли! Бабушка обед готовит, а когда она за это берется, просто пальчики оближешь. А я... - он вдруг запнулся, покраснел, но все же договорил: - А я бы им даже на скрипке сыграл. Эх, не успели! Только-только подружились по-настоящему...
