Владимир Малов - Зачет по натуральной истории
- Вы понимаете, как это называется?! - закричала Верочка. - Ведь такие, как вы... из-за таких, как вы... Вы ведь не настоящее обманываете, а будущее! И зачем? Зачем?
Каблучки Верочки стали стремительно удаляться.
- Так ведь на самом деле не все хорошо, - долетел голос директора. Есть очень сильно неуспевающие или, допустим, мы с вами хорошо знаем, что в столярной мастерской нет никаких условий для занятий. И медсестру для школы найти никак не можем... Но им-то, в будущем, в нашем с вами будущем, зачем обо всем этом знать? Какое у них останется о нашей школе впечатление?... Эх, и свалилось же все это на мою голову!
- Все понятно? - шепотом спросил Петр Трофименко.
- Ничего нам не понятно, - ответил Златко. - Объясни, что здесь происходит? Почему мы больше не можем снимать?
И тогда Петр взорвался. Он говорил свистящим шепотом, потому что не хотел все-таки нарушать чинную тишину, и слова вылетали из него, как пар из перегретого чайника.
- Да неужели непонятно? Вы снимаете то, чего на самом деле нет! Вам же не нашу школу показывают, а картинку! Вам хотят показать все, как можно лучше! Как же, ведь для двадцать третьего века снимают! - передразнил он Степана Алексеевича. - Эх!..
В сердцах он махнул рукой.
- Вы лучше библиотеку снимете, там ни одной настоящей книги нет, только полезные советы так и лежат который год, как пионерским строем под барабан ходить! Или столярную мастерскую снимите!
- В мастерской мы не были, - оторопело отозвался Петр.
- Пошли отсюда! - свистящим шепотом распорядился Петр. - Нечего больше снимать, везде вам покажут одно и то же! Да не по этой лестнице пойдем, а по другой. Степан Алексеевич сейчас наверное у буфета стоит, ждет, чтобы вы и буфет сняли, потому что он наверняка и в "Гастрономе" каком-нибудь раньше работал.
- В буфете мы тоже не были, - растерянно сказал Бренк.
- И не пойдете! - отрезал Петр. - Раньше надо было идти, когда эффект кажущегося неприсутствия действовал.
7. Эффект кажущегося присутствия
С обратной стороны школа большей частью в самом деле оставалась еще прежней, бело-серой, но работа шла быстро. Стены были буквально обвешаны люльками с энергичными малярами и с ведрами розовой краски. Петр, Костя, Златко и Бренк сидели на укромной скамеечке в глубине школьного сада, наблюдали за перемещениями люлек вверх и вниз, слушали производственную речь, которая сопровождала покраску.
И немного успокоившись после всего пережитого, Петр сказал:
- Вы уж нас, ребята, извините! Но, видно, не судьба вам снять ваш фильм. Если с самого начала не задалось, пиши пропало! Раз сломался блок индивидуального хронопереноса, значит, придется вам там у себя в двадцать третьем веке все на него списывать. Вам не попадет?
Златко барабанил пальцами по скамейке. Бренк нажал на фонокварелескопе кнопку и среди кустов в необычном ракурсе - сверху вниз и под углом в сорок пять градусов - возникли красная, гневная и красивая Вера Владимировна и спокойный Степан Алексеевич, стоящие между буфетом и директорским кабинетом.
- Невестка у меня работает в экскурсионном бюро, - сразу же сказал директор школы.
- Да выключи ты! - снова вскипел Петр.
Директор и разгневанная Верочка исчезли. Златко все еще барабанил пальцами по скамейке.
- Так вы хотите сказать - я правильно понял? - всего того, что мы видели, на самом деле нет? - спросил он наконец. - Неужели вам уже знаком эффект кажущегося присутствия? Хотя голограммы, вроде бы, давно... не помнишь, Бренк? Но нет, все-таки, кажется, у вас, в девяностые годы двадцатого столетия, были только неподвижные голограммы, а здесь...
Костя, до этого все время молчавший, словно бы слушавший что-то внутри себя, наконец вмешался в разговор:
- Не голограмма это! - сказал он. - Голограмма, это когда видишь то, чего на самом деле нет, а вы видели то, что есть на самом деле, то есть вполне реальных людей и реальные предметы, но все-таки видели то, чего на самом деле нет. То есть, конечно, есть, но по-другому. Есть не так гладко и хорошо, как вы видели.
Бренк и Златко переглянулись. На лицах обоих была написано такое недоумение, словно оно специально было усилено с помощью какого-то специального усилителя.
- Сейчас я объясню, раз вы все еще ничего не понимаете, - терпеливо и рассудительно произнес Костя. - Бывает у вас так, что вы хотите кому-то показаться лучше, чем на самом деле?
- А зачем? - недоумевая, спросил Бренк.
Костя немного подумал.
- Вот, скажем, вы не выучили урока, но хотите, чтобы учитель думал, что выучили...
- Учитель все равно узнает, потому что как только мы входим в класс, излучение... - Златко осекся, внимательно посмотрел на Петра и Костю, но потом все-таки договорил: - В общем, то, что мы усвоили накануне, то, что мы знаем, чего не знаем, моментально фиксируется специальными устройствами, и даже степень усвоения оценивается с точностью до... но это не важно.
- Ладно, - сказал Костя, не теряя терпения. - А вы сказку знаете про кота в сапогах?
- Это которую Шарль Перро? - спросил Бренк.
- Я так и знал, что эта сказка дойдет до двадцать третьего века! обрадовался Костя. - Вечная сказка! Так помните, как король спрашивает, чьи это поля, а кот отвечает - маркиза Карабаса, хотя на самом деле не его? У нас тот же случай! То, чего нет, показывают, когда хотят, чтобы другие думали, что есть. Поняли?
- А зачем? - спросил Златко. - Не лучше ли знать, как есть на самом деле? Это всем полезнее!
Петр, удивляясь непониманию, опять взорвался:
- Да лучше, лучше! Лучше, конечно! Кто же с этим спорит?
Бренк вдруг хлопнул себя кулаком по лбу.
- Постойте! Я, вроде, начинаю понимать. В истории такие вещи уже случались! Вот Иммануил и Григорий только что были в восемнадцатом веке, снимали эпоху Екатерины Второй. Там были потемкинские деревни... Так у вас тоже самое?
- Какие потемкинские деревни? - подозрительно спросил Петр.
- Потемкинские деревни? Ну это что-то вроде того, как один князь по фамилии Потемкин, желая показать государыне-императрице, как хорошо живут подданные, приказал построить из фанеры силуэты роскошных домов, за которыми были спрятаны настоящие плохие дома, а с дороги, по которой проезжала императрица, не видно было, что это только силуэты.
После таких слов Петр обиделся за время, в которое он живет.
- Силуэты! - сказал он возмущенно. - Ничего вы не понимаете, а еще из двадцать третьего века. Какие же у нас силуэты! У нас вон всего сколько есть настоящего! Вы, небось, видели, когда невидимые были, что и на самом деле...
- Тогда зачем? - спросил Златко.
И тут же непонятно откуда возникла все еще разгневанная и взволнованная Вера Владимировна, бросившая свой урок. Увидев ребят на скамейке, Верочка мгновение поколебалась и села рядом с ними.
