Игорь Волознев - Метагалактика 1995 № 1
Астиальда была чудо как хороша в облегающей белой юбке с газовыми кружевами, шелестящими по полу, и в наброшенной на плечи голубой мантии! Сочетание белоснежного и голубого удивительно шло ее неземному облику. Высокая стройная фигура молодой императрицы выражала гордость и величие. Глаза излучали блеск. За всю дорогу она ни разу не взглянула на коротышку Гинго. Лишь когда они оказались в просторной шестистенной комнате без окон, освещенной высокими свечами в золотых шандалах, она обернулась к нему. Загадочная улыбка тронула ее тонкие губы.
— Вчера я вопрошала древнюю книгу, найденную в заброшенных катакомбах Кен-Корроса, — сказала она. — Я не хотела по ее буквам, посредством магической формулы, узнать имя человека, который был бы всецело предан мне…
Она подошла к громадному фолианту в бронзовом переплете, лежавшему на специальной подставке, и коснулась его рукой.
— Я перебирала имена множества придворных, вельмож и рыцарей, которые постоянно толпятся вокруг меня и оказывают мне всевозможные знаки преданности и любви, — продолжала императрица, — но книга отклонила их все. Не нашлось среди них того, кто готов ради меня броситься в пасть к дьяволу… Отчаявшись отыскать такого человека среди вельмож, я стала перебирать имена слуг, и тут буквы сложились в имя «Гинго»…
Карлик, устроившийся у ее ног, при звуке своего имени вскочил и порывисто воскликнул:
— Да, да, моя госпожа!
— У меня нет оснований не верить оракулу, — добавила Астиальда, — я ведь тоже владею магическим искусством, хотя далеко не так сильна в нем, как мой муж, император Гомбарум…
Гинго с учащенно бьющимся сердцем отвесил императрице поклон — слишком торопливый и смешной, как, впрочем, все, что он делал. Но лицо Астиальды оставалось серьезным.
— Узнав о твоей преданности, — продолжала она ровным голосом, — я вопросила о тебе чудесную поверхность этого подноса… — Тут она взяла лежавший возле книги черный овальный поднос, украшенный по ободу драгоценными камнями, и опустила на пол, чтобы карлик мог видеть его зеркально-гладкое дно. — Смотри, Гинго, сейчас ты увидишь в нем себя…
Астиальда произнесла заклинание и взмахнула рукой. Черная поверхность подноса подернулась мерцающей рябью, в которой замелькали золотые и серебряные блестки. И вдруг, словно соткавшись из этих блесток, в овале подноса проступило лицо…
Гинго встал на четвереньки, вглядываясь в него. Минут десять он созерцал молодое, удивительно красивое, обрамленное черными вьющимися волосами лицо, которое показывала ему магическая поверхность. Вскоре в ней отражалась уже вся стройная, мускулистая фигура незнакомца.
Гинго поднял на императрицу удивленные глазки.
— Что за прекрасный юноша виден там? — спросил он.
— Это ты и есть, — сказала Астиальда.
— Я? — изумился Гинго. — Невероятно… Ты шутишь! — с воплем горечи и обиды он отпрянул от подноса, — Мне никогда не быть таким! Я смешной уродливый карлик, которого не любит никто в целом свете и у которого один удел — страдать…
Он закрыл лицо руками. Беззвучные рыдания сотрясли его тельце.
— Слушай меня, Гинго, — сказала императрица. — Поверхность волшебного подноса показывает истинную сущность вещей. Если она показала тебя таким, значит, ты такой и есть. Прекрасный юноша, настолько прекрасный, что я всю ночь любовалась на твое изображение… — Тут она сделала многозначительную паузу. Гинго отвел от лица свои маленькие ладони. — Но сегодня утром, расспросив слуг, я была весьма опечалена, узнав, что Гинго — это карлик… — добавила она.
— О ужас, мне лучше бы не рождаться на свет! — Гинго вновь разрыдался.
— Я любовалась тобой всю ночь, — продолжала Астиальда. — От упоения твоей красотой у меня захватывало дыхание. Дерзкие и невероятные мысли приходили мне в голову… Мне вдруг захотелось избавить тебя от отвратительной личины маленького уродца и вернуть тебе твой истинный облик, коснуться твоих мужественных плечей, почувствовать жар твоей груди…
Карлик охнул и опустился на пол, не в силах стоять на ослабевших ногах.
— О божественная Астиальда, — прошептал он, — за один лишь час, да что там — за минуту неземного блаженства я готов отдать жизнь…
— Только за минуту? — все с той же загадочной улыбкой переспросила императрица. — Но почему бы блаженству не продлиться годы?
— Годы?…
— Даже десятки лет, если ты будешь достаточно отважен и выполнишь мое поручение.
— Что я должен сделать? — карлик на коленях подполз к Астиальде. — О, говори скорее! Ради тебя я готов броситься в пекло!
— Прежде чем обрести свой истинный облик, а вместе с ним и мое расположение, — сказала императрица, — ты должен убить Гомбарума.
— Государя? — ужаснулся Гинго. — Но ведь ты знаешь, госпожа, что это невозможно! Гомбарум — могущественнейший волшебник во всем Поднебесье, его власти покорна сама природа!.. Одним движением пальца он может вызвать страшнейшие землетрясения, бури, смерчи, наслать заразу на целые страны… Даже драконы Огненных Гор не смеют его ослушаться, а что говорить о нас, простых смертных… Госпожа моя, о том, чтобы убить Гомбарума, не то что сказать — даже помыслить нельзя… Император всесилен, он умеет читать мысли людей. Вспомни, сколько отважных и мудрых пало лишь за то, что они плохо подумали о владыке. Боюсь, что теперь и мне не сносить головы. Я не смогу удержаться, чтобы не вспомнить эту нашу встречу, и мысли мои неминуемо дойдут до императора. Колдун прочтет их, и я погибну мучительной смертью. Возможно, это случится уже нынче вечером… Я погиб. Горе мне… Горе…
— Да, мой верный Гинго. Поэтому мы должны действовать немедленно. Сейчас император спит. Час назад он вернулся с большой охоты в Гарпагоньих горах, собственноручно накормил собак и удалился в Запретную Башню.
— Но, государыня, в эту Башню никто не может войти, ни одна живая душа… — еле слышно прошептал карлик и оглянулся в испуге, словно могущественный Гомбарум мог его услышать. — Даже для тебя, со всем твоим колдовством, нет входа туда… А проснувшись, Гомбарум тотчас узнает про наш разговор! Для него нет тайн!
— Я рискую не меньше тебя, — возразила Астиальда, устремив на карлика пронзительный взор.
— Ты хочешь сказать, о госпожа, что Гомбарум… может убить и тебя?…
— Да, Гинго. И я со всей своей магией буду бессильна.
— Как? У него поднимется рука на тебя, прекраснейшую из женщин?
— Я уже не прекраснейшая. По крайней мере — для Гомбарума, — резко ответила Астиальда и добавила помолчав: — У меня появилась соперница, которой, похоже, улыбается удача…
