Михаил Емцев - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 1 (1964)
Многое говорит о том, что в какие-то моменты или, возмож- но, в течение всего периода эволюции в ДНК происходит накоп- ление безусловных рефлексов и анатомо-физиологических изоб- ражений. В ДНК навеки откладывается самая разнообразная ин- формация, воспринимаемая нашими органами чувств и хранимая в наших клетках, пока в ней не появится необходимость.
Все, что мы видели в жизни, все, что видели наши далекие предки, богатство звуков и запахов, разнообразные психичес- кие реакции запечатлеваются в наших клетках в виде электро- магнитных импульсов. Хранимая внутри наших живых кибернети- ческих устройств информация выступает на сцену в тот момент, когда наш мозг отдает читающему устройству команду использовать ее.
Я случайно взглянул на Бориса. Бульдог сделал стойку. Вот-вот прыгнет.
— Постойте, постойте, — прервал он Положенцева, — если я вас верно понял, то… постойте, дайте сообразить. Да вот: если мы получаем ДНК по наследству от наших предков, будь то обезьяна или покинувшая первобытный океан рыба, то в наших клетках должна спать информация, собранная глазами этих предков. Так?
— Да, так. Память животного не может размещаться только в его мозгу и в центральной нервной системе, она должна найти свое отражение также в химических процессах, происходящих в клетках всего тела.
— Значит, и я, человек, тоже вместилище древней памяти?
— Да.
— Но для того чтобы затребовать эту память, мне нужно отключиться от внешней среды и зажить, как вы выражаетесь, за счет внутренних ресурсов?
— Да.
— А для этого нужно проглотить вот эту мутную жидкость в запаянной ампуле?
— Да, нужно впрыснуть в кровь вытяжку из сордонгнохского препарата.
Я с тревогой следил за этим диалогом.
Уже тогда я начал что-то понимать и предвидеть. Ведь я-то знал Бульдога, а Положенцев не знал.
Мы еще долго говорили обо всем. Постепенно от науки пе- решли к литературе и кино. И о женщинах говорили. Мужчины часто говорят между собой о женщинах. Собственно, о женщинах говорили Ромка и я. Положенцев и Борис молчали. Мне кажется, что любовь постепенно перегорает в Положенцеве. Я как-то слышал его телефонный разговор. По-моему, это звонила она. Положенцев говорил с ней спокойно и сухо. Если он и дальше так будет себя вести, его шансы здорово подскочат, уж я-то знаю. И правильно, он уже не мальчик. Четвертый десяток по- шел.
Разошлись по домам уже вечером. О многом говорили тогда. Но запомнил я почему-то лишь короткую словесную дуэль Бориса с Положенцевым. Может быть, я запомнил и весь разговор. Но надобность оказалась лишь в этом диалоге. Все остальное было пока не нужно.
А утром мне позвонил Положенцев. Он спросил, не заметил ли я случайно, куда он сунул ампулу с препаратом, когда ухо- дил из лаборатории. Он нигде не может ее найти.
Ампула лежала в хрустальной вазочке, и я не видел, чтобы ее кто-то брал. Я ответил Положенцеву очень спокойно. Но сердце мое сорвалось с места и сильно забилось…
Через несколько дней Положенцев мне снова позвонил. Он сказал, что Академия наук организует комплексную экспедицию биологов и геологов на Сордонгнох, и предложил мне принять в ней участие. Ромка, кстати, тоже поедет. «А Борис?» — спро- сил я. Нет, Бориса он не видел, тот что-то не показывается. Но дело в том, сказал Положенцев, что больше двух человек сейчас взять нельзя. Борис, если он еще интересуется сор- донгнохским чертом, сможет прилететь недельки через три.
На том и порешили. Вылетать нужно чуть ли не завтра. Мне не совсем понятна такая спешка. Хотя кто его знает, может, эта рептилия представляет слишком большую научную ценность, чтобы тянуть и медлить. Не знаю… Но я решил поехагь.
МЕЖЗВЕЗДНЫЙ СКИТАЛЕЦ
Владимир Николаевич Флоровский, ассистент университета.
Когда я вошел в лабораторию, меня ждал посетитель. Маленький, черный и смуглый, он сидел на вращающемся табурете и, скучая, смотрел по сторонам.
Увидев меня, он представился:
— Мироян, аспирант Института высшей нервной деятельности.
— Очень приятно, — ответил я, пожимая его руку. — Вы меня ждете?
— Вы товарищ Флоровский?
— Да. Чем могу быть полезен?
Мироян почему-то вдруг смутился и, стеснительно улыбаясь, сказал:
— Я к вам по очень важному делу. Меня направила к вам Марья Ивановна Курилина. Она сказала, что больше месяца на- зад вы помогли доставить одного человека… Помните? Вы, мне так сказали, проявили тогда большое участие. Этот человек был без сознания. Вы должны помнить.
Я, конечно, сейчас же вспомнил историю с Лопоухим.
— Конечно, я прекрасно помню. Ревин, кажется, его фами- лия? А вы что-нибудь знаете об этом странном человеке?
— Он лежит в нашем институте. Врачи от него отказались. Они считают его неизлечимым. А я… а мы решили попробовать. И вы можете нам помочь.
— Буду рад. Только не уверен, что принесу большую пользу.
— Нам очень важны, очень важны, — Мироян попытался уси- лить речь жестами, — сведения о больном, любые, даже самые мелкие детали. Если вам не трудно, расскажите мне все, что знаете.
Как будто это было вчера, встали передо мной очередь в столовой, Лопоухий, его странное поведение и внезапный обмо- рок.
Мироян слушал меня с пристальным вниманием. Он часто ки- вал головой, словно хотел сказать: «Да, да, это все я уже знаю, давайте дальше». Он ни разу не прервал меня, зато что-то быстро отмечал в маленькой записной книжке.
Когда я кончил рассказывать, он спросил:
— Скажите, а с профессором Положенцевым вы не пробовали связаться?
— Признаться, нет. Лопо… Ваш пациент сказал тогда, что Положенцев куда-то уехал, и я решил…
— Да, понимаю, — хмуро прервал меня Мироян, — решили поз- вонить как-нибудь потом, да забыли. Некогда было…
Мне не понравился его иронический тон. Собственно, по ка- кому праву он приходит ко мне на службу, расспрашивает обо всем и еще пытается читать нравоучения? Словно уловив мою мысль, Мироян тихо сказал:
— Даже если отбросить в сторону вполне понятный интерес исследователя при встрече с необычным, простое и естествен- ное любопытство, мы никуда не уйдем от неписаных законов че- ловечности. Мой долг зовет меня на помощь к этому бедняге. И вы должны помочь мне.
— Но что же я могу?! — вскипел я.
— Приходите завтра к нам в институт. — Мироян осторожно тронул меня за рукав. — Я кое-что сделал и хочу, чтобы вы посмотрели. Может быть, у вас появятся какие-то мысли, сооб- ражения. Дело в том, что сейчас мы уже нашли всех, кто знал Бориса Ревина. Нам не хватало последнего звена. Именно вы видели его перед самым обмороком. Здесь важны любые мелочи. Пока вы были в отпуске, я несколько раз пытался связаться с вами. Очень прошу вас, приезжайте к нам в институт. Приходи- те хоть завтра, обязательно приходите. Я вам напишу сейчас адрес. Это за городом. Ехать нужно на электричке с Ярославс- кого вокзала.
