Натали Хеннеберг - Кровь звезд
– Мне кажется, что я слышал все это в школе астронавтов, – сказал Жильбер. – Продолжайте.
– А разве не так?! – воскликнул Сафарус. – Известны все толкования. Отсюда до познания, до вхождения в контакт с этими элементарными силами оставался только один шаг, и я сделал его. Жан де Патмос сказал (и каббалисты знают эту тайну): «Тот, кто разбирается в Числах Космоса, удерживает власть». Чем бы обладал тогда тот, кто разбирается в Числах Космоса? Я неустанно искал их. И думаю, что нашел…
– Вы полагаете, таким образом, – отчетливо произнес Дест, – что в этом варварском, корчащемся в конвульсиях мире вы можете управлять стихиями? Но это невозможно!
– Увидите сами, – сказал Сафарус.
Он в возбуждении смешал зеленые и красные порошки и бросил смесь в огонь. Едкий дым принес прохладу. Дест узнал атмосферу, присущую некоторым планетам, на которых нет озона.
«Он применяет кристаллы, – говорил себе астронавт, – и приводит атомы в возбужденное состояние. Да, но использует варварские и эмпирические средства, которые Земля отвергла…»
Он не успел закончить свою мысль, как дым рассеялся. Они находились сейчас среди хранивших молчание каббалистов. На саркофаге восседал карлик-старик, его пастуший шлем прикрывал латы из чеканного золота. На его землистого цвета лице выделялись матовые, черные глаза без роговицы, а из-под украшенного эмалью капюшона виднелись остроконечные уши.
– Перед вами Орифель, – сказал Сафарус. – Дух Земли… В древности люди обожали его под именами Хроноса. Сатурна, Деметры. Он господствует над сокровищами, источниками воды и шахтами, он заселяет леса демонами, а бездны – духами. Его царство окутано мраком. Это одна из четырех основных стихий, которую я подчинил…
Он еще говорил, когда старик, осыпав Жильбера дождем золотых искр, исчез. Землянин, сжав зубы и не позволяя себе расслабиться, призвал на помощь свои интуицию и чутье астролога, которые он тренировал на случай самых неожиданных встреч на далеких планетах:
– Тень! Вот что вы мне представили как изящный венец ваших опытов. Такое достигается с тем же успехом веществами, содержащими опиум. Ваша практика является псевдонаучной!
Жильбер знал, что попал в точку: Сафарус дрожал, как лист, под его длинными веками замерцали огоньки надменности.
– Итак, – воскликнул тот, – вы не утолили ваше любопытство! Вы хотите войти в контакт со стихиями? Берегитесь: мы находимся на краю пропасти. Возможно, мы уже перешли предел, кто знает?…
– Нет, – возразил Дест, – сейчас или никогда!
Вены на лбу Исаака Лакедема раздулись. Он поднял руки, и в очаге вспыхнуло пламя. Наконец он признался, чувствуя головокружение:
– Я не подчинил их себе. Я зову их, и они приходят. Я даю им возможность обрести подобающие формы, так как они любят этот век и этот мир. И они слушают меня, так как я знаю их имена…
– Ты лжешь! – вдруг крикнул кто-то дребезжащим голосом.
Тотчас произошел взрыв порошков, и золотисто-желтый свет разлился по подземелью.
Она появилась под колпаком камина. У нее была такая же внешность, как и у девушки с Земли: гладкая и мягкая, как у цветка персикового дерева, золотисто-розового цвета кожа, радующее глаз красотой и совершенством тело. Медные, золотистые волосы доходили до самых лодыжек ног. Очаровательное, треугольной формы лицо с тонкими, приподнятыми бровями, прямой нос, ярко-красные губы. Под длинными рыжими ресницами сверкали глаза, в которых плясали язычки пламени. Ее колени блестели, как две перламутровые раковины, плечи переливались всеми цветами радуги. Она представляла собой сияние, пылающий костер, вся розовая от таившихся в ней греха и соблазнительности.
Словно притягиваемый магнитом, Дест подался вперед.
Сафарус закричал:
– Саламандра! Огненная стихия! Я не звал тебя! Откуда ты пришла?
– Я была там, – ответила она, опустив глаза. – Я вошла с этим молодым человеком…
– Что ты делаешь с заклинаниями? Это не твой день!
– Чтобы я уступила дорогу, – поющим голосом произнесла она, – этой недотепе Русалке, злобной, неповоротливой, с постоянно мокрыми руками и безумным взглядом? Даже не считая того, что она приняла облик Анны де Лузиньян… Говорят, она влюблена в этого прекрасного рыцаря и, насколько мне известно, затянула его, запутавшегося в водорослях, под воду. Я вижу его и нахожу, что он очень хорош собой.
– Откуда ты прибыла?
– Оттуда… Я приземлилась где-то на объятых пожаром крепостных стенах, – хрипловатым голосом ответила она. – Я видела, как он появился на своем белом коне… Можно сказать, Саламандр!
– Ну вот, она придумывает себе мужской род!
– Ты прав, – ответила она с обиженным видом. – В том совершенном мире, где я живу, немного не хватает мужчин…
Она выгнула спину и продолжала:
– Посмотри на мои волосы! Они полны отблесков. Ты видишь, как они сияют мягким светом на моем бедре? Они благоухают жженым сандалом, амброй. Если ты приблизишься, то почувствуешь их на своей шее. Они легкие, ты мог бы их приподнимать и перебирать. Я не Русалка, которая поглощает всех и топит в воде.
Что ты хочешь знать обо мне? Мне пятнадцать лет. Мену любили фараоны, увенчанные коронами в виде змеи, а также Александр, который был Богом. Похожий на языческих богов некий грек похитил меня в снегах Кавказа; и рыжие варвары пали ниц передо мной. Меня зовут Нагемаг, Лилита, Шамрам. Мне будет пятнадцать лет, когда наступит конец света…
– Какое мне дело? – сказал Дест, стараясь унять охватывающие его волны чувств.
– Я являюсь воплощением Огня и Войны. Я – слава и любовь.
– Какое мне до этого дело?
– Жильбер Дест, ты не знаешь меня…
Она протягивала из пламени руки, но какая-то невидимая стена окружала ее, и она не могла ее преодолеть. Нежные ножки ступали по горящим головешкам – подошвы ног казались от этого похожими на лепестки розы.
Жильбер не смог сдержать себя и устремился в пламя к божественному созданию. Когда он выводил ее из огня, она обвила его шею руками, как созвездиями из звезд.
Их поцелуй был самым долгим и самым пылким в мире. Костер в очаге потух, как по волшебству.
– Несчастный! – простонал Сафарус.
Он опустился на пол возле очага среди каббалистов и старался раздуть угольки, но только перепачкался сажей и пеплом.
– Несчастный! А я – трижды дурак! Я не предупредил его!
На Саламандре все еще колебались язычки пламени, ногти пальцев на ногах были похожи на рубины. От нее веяло человеческим теплом, она была осязаемой, живой…
– Убирайся в пламя, – грубо сказал магистр. – Возвращайся в огненную бездну, исчадие ада!
Она повернула к нему перламутровое лицо:
