Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)
Рассказ мисс Пресбери изрядно удивил Холмса.
– Дорогая леди, вы сказали, что ваша комната находится на третьем этаже. В вашем саду есть длинная лестница?
– Нет, мистер Холмс, и это самое удивительное. Добраться до моего окна с улицы невозможно… Но он был там!
– Произошло это, значит, пятого сентября, – задумчиво произнес Холмс. – Хм, это значительно осложняет дело.
На этот раз удивилась девушка.
– Мистер Холмс, вы уже второй раз интересуетесь датой, – заметил Беннет. – Это имеет какое-то значение?
– Возможно… Даже, скорее всего, имеет. Только пока у меня еще нет достаточного материала, чтобы делать окончательные выводы.
– Может быть, вы думаете о том, что приступы сумасшествия как-то связаны с фазами луны?
– Нет, уверяю вас. Я думаю совершенно о другом. Наверное, я попрошу вас оставить свой ежедневник у меня, чтобы я мог проверить даты. Что ж, Ватсон, теперь мне совершенно ясно, какими будут наши следующие шаги. Как рассказала нам эта милая юная леди – и я всецело доверяю ее интуиции, – отец забывает все или почти все, что происходит с ним в определенные дни. Мы наведаемся к нему и сделаем вид, что он сам пригласил нас на встречу в один из таких дней. Он решит, что забыл об этом. Таким образом, мы начнем расследования с того, что хорошенько изучим этого человека.
– Прекрасный план! – воскликнул мистер Беннет. – Однако я хочу предупредить вас, что профессор порой бывает крайне вспыльчивым, даже буйным.
Холмс улыбнулся.
– У меня есть причины полагать, что ехать нам нужно немедленно… Очень веские причины, если мои соображения верны. Завтра, мистер Беннет, мы встретимся с вами в Кэмфорде. Если мне не изменяет память, когда-то там в небольшой гостинице под названием «Шахматная доска» можно было выпить приличного портвейна и выспаться на чистом постельном белье. Боюсь, Ватсон, что несколько следующих дней нам предстоит провести в местах далеко не столь приятных.
Утро понедельника застало нас на пути в знаменитый университетский город… Для Холмса эта поездка была пустяковым делом, поскольку его ничто не связывало, но для меня она обернулась лихорадочным перекраиванием планов и безумной спешкой, так как к этому времени я уже имел довольно оживленную практику. Холмс заговорил о деле только после того, как мы выпустили из рук чемоданы в старинной гостинице, о которой он рассказывал.
– Мне кажется, Ватсон, профессора можно перехватить перед обедом. В одиннадцать у него лекция, и после нее он наверняка зайдет домой на перерыв.
– Как мы объясним наш визит?
Холмс заглянул в записную книжку.
– Приступ возбуждения у него был двадцать шестого августа. Мы исходим из предположения, что он не совсем ясно представляет себе свои действия в такие дни. Если мы начнем настаивать, что договорились с ним о встрече заранее, думаю, он вряд ли станет возражать. У вас хватит нахальства на такое дело?
– Попробуем – узнаем.
– Превосходно, Ватсон! Что-то среднее между детским стишком про прилежную пчелку и «Эксцельсиором» Лонгфелло{23}. Девиз фирмы: «Попробуем – узнаем!» Идемте, какой-нибудь дружественный туземец покажет нам дорогу.
И один такой нашелся. Он усадил нас в изящный экипаж и прокатил с ветерком мимо старинных колледжей. Наконец, свернув на аллею, он остановился у двери окруженного со всех сторон лужайками очаровательного дома со стенами, сплошь покрытыми пурпурной глицинией. Как видно, профессор Пресбери жил не просто комфортно, но даже в роскоши. Еще до того, как мы остановились, в одном из окон появилась седая голова. Из-под мохнатых бровей сквозь очки в массивной роговой оправе на нас устремилась пара настороженных глаз. В следующий миг мы уже вошли в его владения, и загадочный ученый, чьи эскапады вырвали нас из Лондона, предстал пред наши очи. Ничто в его поведении и внешнем виде не указывало на ненормальность, ибо мы увидели плотного мужчину с крупными чертами лица, серьезного, высокого, в сюртуке, с преисполненной достоинства лекторской осанкой. Самыми примечательными были у него глаза: проницательные, изучающие, умные, почти дьявольские.
Он взглянул на наши карточки.
– Присаживайтесь, джентльмены. Чем могу вам помочь?
Холмс обворожительно улыбнулся.
– Этот вопрос собирался задать вам я, профессор.
– Мне, сэр?
– Может быть, произошла какая-то ошибка, но мне передали, что профессору Пресбери из Кэмфорда требовались мои услуги.
– В самом деле? – мне показалось, что в серых испытующих глазах профессора вспыхнули злые огоньки. – Вам передали, говорите. А могу я узнать имя того, кто вам это передал?
– Извините, профессор, но я должен соблюдать конфиденциальность. Если я ошибся, ничего страшного. Мне остается только попросить прощения.
– Нет уж. Я бы хотел разобраться. Меня это дело заинтересовало. У вас есть какая-нибудь записка, письмо или телеграмма, хоть что-нибудь, подтверждающее ваши слова?
– Нет.
– Я надеюсь, вы не станете утверждать, будто я сам пригласил вас?
– Я бы предпочел не отвечать ни на какие вопросы, – сказал Холмс.
– Разумеется, – резко произнес профессор. – Но на этот вопрос можно легко найти ответ и без вашей помощи.
Он направился в другой конец комнаты к звонку. На вызов явился наш лондонский знакомый мистер Беннет.
– Входите, мистер Беннет. Эти джентльмены приехали из Лондона, они утверждают, что их сюда пригласили. Вы занимаетесь моей корреспонденцией. Через ваши руки проходило что-нибудь, адресованное человеку по фамилии Холмс?
– Нет, сэр, – покраснев, ответил Беннет.
– Полагаю, этого достаточно, – сказал профессор, устремив недобрый взгляд на моего друга. – А теперь, сэр… – взявшись за край стола, он немного подался вперед. – Мне кажется, что ваше положение несколько сомнительно.
– Холмс пожал плечами.
– Могу только повторить: извините за напрасное беспокойство.
– Черта с два! – вскричал вдруг старик высоким голосом, и на лице его появилась жуткая злобная гримаса. Он перегородил нам путь к двери и в бешенстве замахал сжатыми кулаками. – Просто так вы отсюда не уйдете! – Лицо его перекосилось. В приступе бессмысленной ярости он то жутко улыбался, то кричал что-то невразумительное. Думаю, нам пришлось бы пробираться к двери с боем, если бы не вмешался мистер Беннет.
– Дорогой профессор, – воскликнул он, – подумайте о своем положении! Вы же не хотите, чтобы в университете поднялся скандал! Мистер Холмс – известный человек. Не стоит обращаться с ним так грубо.
Все еще гневно раздувая ноздри, наш хозяин (если его можно так назвать) освободил путь к двери. Выйдя из дома в тишину тенистой аллеи, мы облегченно вздохнули. Холмса это происшествие, похоже, изрядно позабавило.
