Виктор Суханов - Мини-футбол на Маросейке
— Что это? — спросила мать, когда он возвратился и они пошли со свечами в руках дальше, по подземному туннелю.
— Это, мама, старое подземелье. О нем только три человека знают: я, Генька и Володька Цапай из Богданова. Мы всего за день до начала войны нашли это подземелье, совсем случайно. Думали тут играть, чтоб у нас был свой штаб.
Он усмехнулся совсем по-взрослому:
— Видишь, как теперь играть приходится… Мы с тобой переждем немного здесь. Продуктов тут достаточно припасено, керосин есть, свечи, одеяла. Сена мы сюда натаскали, чтобы спать можно было. Тут даже колодец старый сохранился, мы воду пробовали — хорошая.
Ванюшка привел мать в сосновый сруб, где в углу было навалено сено.
— В этой комнате ночевать будем. Подожди меня немного, я схожу на разведку.
— Куда еще?
— Из этого подземелья есть лаз в заброшенную дорошевскую церковь. Двери церкви должны быть заперты, я хочу посмотреть из окон, что происходит в Дорошеве.
— Я одна не останусь. Пойдем вместе.
Они добрались до каменных ступенек и поднялись наверх. Ванюшка снял засов с внутренней стороны плиты (ребята сделали новый из молодого дубка, чтобы был прочным) и долго прислушивался. Где-то недалеко ревели моторы, но в самой церкви, казалось, было тихо. Ванюшка начал постепенно оттягивать на себя плиту, расширяя щель. Никого. Он вылез из потайного хода и помог выбраться матери. Металлические двери внутри церкви были также заперты изнутри на засов. Это хозяйственный Цапай, обнаружив на дверях скобы, тут же сделал засов из березки (поскольку подходящего дубка поблизости не нашел). Таким образом, войти внутрь храма можно было, только сломав засов или двери. На наружные двери церкви Цапай повесил большой старый ржавый замок, специально притащенный для такого случая. Ржавый вид замка не вызывал подозрений, что кто-то недавно открывал двери. Ключ от замка спрятали в церкви, в выемке около окна.
Выше окон из стены выступал здоровенный железный крюк. Ребята перекинули через него толстую веревку с узлами и с ее помощью добирались до площадки под окнами. Довольно широкая площадка-выступ опоясывала изнутри всю церковь. Это, наверное, и была галерея боевого хода, о которой рассказывал дедушка Илья.
Мать устало опустилась на каменный пол, но Ванюшка тут же подкатил ей какой-то чурбан вместо стула, а сам полез по веревке к окнам. На площади рядом с церковью немецкие тягачи разворачивали орудия, стволы которых направлялись в сторону Нечаева.
«Будут бить по нашим в Нечаеве. Танкам своим помогать», — сообразил Ванюшка. Он опустился вниз и рассказал об увиденном матери.
— Придется нам здесь посидеть, — добавил Иван. — Немцев очень много кругом. Выйдем наружу — схватят.
— А дальше что, Ваня? — Мама Люся не скрывала своего отчаяния. — Всю войну не просидим под землей. А меня завтра на работе ждут.
— Все равно сейчас идти никуда нельзя. Бои кругом. Пропадем! убежденно сказал сын.
Как бы в подтверждение его слов, начали стрелять установленные на площади орудия. Церковь наполнилась грохотом. Мать с тоской посмотрела на Ванюшку.
— Идем скорее вниз, — прошептала она.
* * *Прошло несколько дней. Мать и сын понемногу осваивались в подземелье. Ванюшка пересказал матери предания об Алексее-воине и потомке его Иване. Показал золотые монеты и повторил все, что говорил о них Александр Александрович. Потом они вдвоем тщательно обследовали дубовый сруб и скрытый в нем тайник в надежде найти всю казну, которую везли Минину, но никаких следов клада не обнаружили.
Раза два в день оба осторожно вылезали в церковь, чтобы подышать свежим воздухом и посмотреть, что же происходит в Дорошеве. Ничего утешительного, однако, они не видели. Село было забито немецкой техникой. Недалеко от церкви немцы поставили специальную автомашину, которая давала электричество в ближайшие пять домов. Там, судя по всему, разместилось какое-то начальство. Кругом ходили часовые. На второй день Ванюшка увидел своего знакомого дорошевского паренька Витьку Зуйкова, пробегавшего мимо церкви, но окликнуть его не решился, опасаясь привлечь внимание немцев.
Ванюшка поймал себя на мысли, что если бы полгода назад кто-нибудь (например, тетя Настя, гадавшая на картах всей деревне) предсказал ему, что в ноябре месяце он будет сидеть в холодной дорошевской церкви, окруженной немецкими войсками, и наблюдать за их действиями, он, конечно, ни за что бы не поверил.
На третий день своего пребывания в Дорошеве немцы создали около площади спецзону, откуда выселили всех местных жителей. Вокруг зоны расставили часовых. В домах внутри зоны теперь жили только немцы. На площади они устроили стоянку автомашин и прочей техники. Церковь оказалась в самом центре зоны, но на «храм божий» немцы особого внимания не обратили, убедившись, что на его дверях висит ржавый замок, а на снегу вокруг нет никаких следов. Мама Люся посоветовала сыну снять засов, запиравший изнутри вход в церковь, и спрятать его в подземелье.
— Если немцы захотят проверить церковь, — сказала она, — то закрытая изнутри вторая дверь вызовет у них подозрение и они могут тщательно обыскать помещение, а при обыске обнаружить лаз в подземелье.
Ванюшка совета послушался и засов снял.
Продуктов в подземном жилище хватало. Мама Люся готовила пищу на керосинке. Меню состояло обычно из какой-нибудь каши на воде и более вкусных блюд из картошки, моркови, капусты. Поедая как-то тушенные на постном масле овощи, Ванюшка напомнил матери, как в детстве, в дни получки, отец водил его в кондитерскую на углу улицы Чернышевского и Армянского переулка. Это было недалеко от дома на Маросейке, где они жили. В кондитерской отец и сын покупали, прежде всего, шоколадные бомбы обернутые в фольгу полые шары из шоколада, внутри которых обязательно находилась какая-нибудь неожиданная, раскрашенная деревянная фигурка.
— Да, — вздохнула мать, — эти походы начались, когда ты был еще совсем маленьким. Отец сажал тебя на плечи, и вы шли в кондитерскую. С деньгами было туго, и я не одобряла этих экскурсий. Поэтому вы с отцом не говорили, куда идете, и я узнавала, где вы были, когда вы возвращались домой уже с шоколадными бомбами. А сейчас кондитерская у Армянского переулка закрыта, и ее большие зеркальные окна завалены мешками с песком.
Мать впервые стала рассказывать Ванюшке неизвестные ему подробности о жизни отца, его и своих родных. Отец, потерявший свою мать, когда ему было пять лет, смог с помощью старшего брата Саши кончить сельскую школу, а затем поехать в Москву, чтобы учиться дальше. После рабфака он поступил в институт, но вскоре женился, и им с матерью пришлось преодолевать немало материальных невзгод, особенно когда родился он, Ванюшка. Наконец, они зажили хорошо, но тут началась война.
