Михаил Шевляков - Вниз по кроличьей норе
Майор Ясумаса Фукусима ехал в Швейцарию, ехал к красивым видам, ехал на встречу с социал-демократом Моором, с социал-революционером Черновым, читал Басё и думал о том времени, когда после изгнания России из Азии придет очередь и Германии, и Британии, и Северо-Американских Штатов, ибо что все эти гайдзины против полутора тысяч лет истории сыновей Ямато? – ничто, лишь только дорожная пыль у ног, гнилая солома на ветру…
По подмерзшей земле, по ноябрьскому снежку это надвигалось на присутствовавших высоких лиц – гремя сталью, плюясь паром, выпуская из двух труб столбы черного дыма и виляя из стороны в сторону. Умом Игорь понимал, что оно - это он, но видел перед собой все же не привычный по фильмам танк, а некое невероятное чудовище – огромные, почти в человеческий рост колеса, по пять на сторону, вращаемые невероятными для танка паровозными дышлами, охватывались широкими гусеницами из здоровенных прямоугольных плит, оснащенных шипами. Не дойдя до высоких лиц метров тридцать, чудовище испустило особо большие клубы пара и с лязгом и скрежетом остановилось, на его приплюснутой клином морде распахнулся люк, и высунувшийся оттуда человек в черном комбинезоне замер, отдавая честь.
– Что же, я впечатлен, определенно впечатлен, – государь повернулся к авторам чудовища, Юрию Владимировичу Ломоносову и Порфирию Федоровичу Блинову, – таланты инженера, – он коротко кивнул Ломоносову, – и изобретателя паровоза с бесконечным рельсом, – таким же коротким кивком был удостоен и Блинов, – несомненны!
– Батюшка мой, – Блинов поклонился, прижимая к груди шапку, поспешно сдернутую им с головы еще при начале встречи, – Федор Абрамович изобрел, три года назад на Нижегородской выставке наш самоход демонстрировали.
– А где же он сам?
– Старый уже, ноги не ходят совсем, и на заводе нашем, и с самоходом теперь я управляюсь.
– Что же, – Николай обернулся к Витте, – Сергей Юльевич, я полагаю, что труд изобретателя должен быть награжден достойной пенсией. Ну же, что еще способен делать ваш аппарат? – эта фраза была сказана уже Ломоносову. – Продемонстрируйте нам его в полной мере!
– Кроме движения на бесконечном рельсе или, как это называется в будущем, на гусенице, – лобастый, с окладистой бородой, Ломоносов мягко прокатывал своим голосом каждое слово, – со скоростью до пяти верст в час, он способен после снятия гусениц двигаться на колесном ходу со скоростью до двадцати верст в час! Так сказать, выбравшись из наших российских хлябей на прусские шоссе и затем…
– Да-да, – военный министр Алексей Николаевич Куропаткин несколько нетерпеливо перебил Ломоносова, – мы уже хорошо изучили теорию наступательных войн грядущего в изложении уважаемого Игоря Ивановича, – он указал рукой в сторону все еще ошалелого от увиденного Котова, – однако же, кроме внешнего вида, чем ваш танк-самоход способен поразить врага? И как скоро вы сможете снять с него эти ваши рельсы?
– Пока что он прикрыт котельным железом вместо броневой стали, это защищает его от трехлинейной пули. Мы предполагаем установку на следующем образце корпуса из броневой стали и электрифицированной башни с потребным военному министерству вооружением. Что же до демонтажа бесконечного рельса-гусеницы, то это занимает самое непродолжительное время…
– Блям! – кувалда грохнула по выбиваемому пальцу гусеничной цепи. За прошедшие три четверти часа бригада механиков человек в двадцать успела установить танк на домкраты, смонтировать на нем сзади два небольших подъемных крана и приступила, наконец, к снятию гусениц.
– Нет, Игорь Иванович, – Ломоносов перекричал очередное «Блям!» кувалды, – германскими властями наложен полный запрет на вывоз двигателей инженера Дизеля, поэтому нам пришлось ограничиться двумя паровыми установками, питаемыми сырой нефтью, как на самоходе господина Блинова. Возможно в будущем, когда германское эмбарго будет преодолено, или после закупки достаточно мощных двигателей в Британии, Франции или Северо-Американских Штатах…
– А вот эти, – Игорь сделал движение руками, – паровозные фиговины на колесах?
– Изначально мы планировали сделать индивидуальный зубчатый редуктор к каждому колесу, но кроме того, что конструкция получалась весьма сложной, внутри машины почти не оставалось места для размещения людей, воды и нефти. Но мы старались полностью следовать переданному нам описанию боевой машины, – он извлек из-под форменного железнодорожного пальто часы и посмотрел на них. – Что ж, механики сегодня управляются даже быстрее обычного, надеюсь, они скоро закончат. Пойдемте-ка к остальным…
А остальные в это время тоже вели весьма оживленную беседу.
– Пятьдесят тысяч рублей, Ваше Величество, – качал головой Витте, – пятьдесят тысяч! А ведь это вдвое более, чем обходится казне закупка локомотива, и за год у нас по всей России выпущено тысяча двести паровозов. Сколько же нужно таких аппаратов, танков, чтобы разгромить германскую армию?
– Десять тысяч штук, согласно теории этого юноши, – начальник Главного штаба генерал Виктор Викторович Сахаров был серьезен и невесел, – и то при условии, что будет правильно определен момент для начала войны. Как он сам настаивает – в оборонительной войне такой танк бесполезен, и их просто бросали вдоль дорог.
– Теория не его, впрочем, это неважно, – Куропаткин также был предельно серьезен, – каждый такой танк по цене обойдется нам дороже, чем пятнадцать пулеметов системы Максима, а ведь британский опыт показывает, как полезны пулеметы в обороне.
– Ваше Величество, – продолжал гнуть свое Витте, – создание армии из этих танков полностью парализует железные дороги России на двадцать лет, либо же мы должны будем полностью перейти на закупку локомотивов за границей.
– Но ведь, Сергей Юльевич, вы сами представляли мне бумаги о том, что самоход этого, – Николай пощелкал пальцами, – Блинова, обошелся в постройке всего в десять тысяч рублей.
– Инженер Ломоносов строил не машину для механизации работы с плугом, а боевую машину. По его словам, это цена за особую прочность механизмов. Для создания армии из танков там, в будущем, заплатили почти полным изничтожением крестьян… Начни мы подобное – не получим ли мы революцию еще скорее предстоящей великой войны?
Повисла пауза, долгая и напряженная. Николай несколько раз копнул снег носком сапога, задумчиво проговорил, обращаясь ко всем сразу:
– Если мы не собираемся первыми атаковать Германию и оборона для нас более важна… Полагаю, самоход-агрессор нам и не по карману, и не соответствует перспективе будущей войны.
