Игорь Вереснев - Упрямое время
Подумал, не спросить ли у девушки, где тут ближайшая точка общепита? Одёрнул себя – не зарывайся, а то подругу удар хватит. Или того хуже, верещать начнёт. Оставил свидетельницу моей «материализации» придумывать объяснение увиденному, и пошёл по дорожке к центральному выходу.
«Столовая» – обещала прибитая на столбе, как раз напротив ворот больницы, прямоугольная, заострённая с одной стороны дощечка. Остриё показывало влево, «значит, нам туда дорога».
Метров через сто больничный двор закончился, обрезанный переулком. Здесь был ещё один указатель. Этот смотрел вдоль переулка, в сторону мединститутовских общаг. Ага, стало быть, студенческая столовка. Попробуем, чем молодёжь кормили, пока я нары давил.
Заведение и впрямь располагалось в здании одного из общежитий. Но не с фасада, там, где поднимались ступени к стеклянным дверям входа, а с торца, куда и тротуар нормальный не вёл, лишь узкая полоска асфальта, тянущаяся вдоль стены. Каждый знает, что ходить под окнами общаги не рекомендуется категорически, во избежание падения на голову предметов студенческого быта. Так что мне дважды пришлось обойти вокруг здания, прежде чем увидел последнюю стрелку, показывающую теперь вниз – на цокольный этаж. И ступеньки, убегающие под землю.
Столовая порадовала прохладой, лёгким полумраком в разгар солнечного дня. Она была маленькой, девять столиков четырёхместных. А если честно, вчетвером за таким не пообедаешь, и сидеть тесно, и тарелки приткнуть некуда. Но в одиночку – вполне комфортно и уютно. Ещё бы не пожмотничали на салфетки и перец с горчицей, а то и солонки стояли не на каждом, а в шахматном, так сказать, порядке. Причём «солоночная партия» явно близилась к эндшпилю. Ну, это в порядке вещей. Отечественный общепит, одним словом.
Единственный посетитель расположился за дальним столиком. Девушка сидела спиной к входу, клевала салатик и на меня не обратила никакого внимания. Я взглянул на неё мельком и направился к раздаче.
Меню блистало лаконичностью. Первые блюда: зелёный борщ, лапша. Вторые: биточки, сосиски. Гарниры: макароны, гречневая каша. Два вида салатов. Соки в ассортименте. Судя по цвету жидкостей в стаканах, ассортимент тоже ограничивался двумя разновидностями.
Я прошёлся вдоль раздачи, поставил на разнос тарелку салата и сок, яблочно-виноградный. Подождал. Пусто и тихо.
Девушка покончила со своим салатиком, отнесла посуду. Проходя мимо, посоветовала:
– Вы позовите, а то долго ждать придётся.
Дельный совет!
– Есть кто живой?! Голодных обслуживают?
Крикнуть пришлось дважды. Затем дверь по ту сторону прилавка открылась, выпустила молодую женщины в белом халате. Маленькая, розовощёкая, круглолицая, чем-то смахивающая на поросёночка. Не жирного, а в самый раз, аппетитного такого поросёночка.
Приветливо, как будто и не ждал я её несколько минут, женщина спросила:
– Что будете кушать?
– Борщ, на второе…
– Борща нет, – тут же охладила мой пыл розовощёкая.
– А в меню…
– Варится. Лапшу будете?
– Буду. И биточки с гречкой. Биточки есть, надеюсь?
– Биточки есть, каша закончилась.
– Девушка, да что ж это у вас за голодомор?
– Каникулы, – невозмутимо объяснила «кормилица». – Студентов нет, мы много и не готовим. Макароны на гарнир ложить? Если хотите, можно пельмени сварить. Это быстро.
О пельменях она упомянула таким тоном, будто было это спецблюдо для VIP-клиентов, а мне вот снизошли. Уважают, мол. Пельмени это хорошо. Только знаю я, как оно «быстро» бывает в подобных заведениях. На варку столько времени уходит, словно фарш ещё хрюкает где-то, а не в тесто залепленный в морозильнике лежит.
Я покачал головой.
– Не нужно. Буду лапшу с макаронами есть, раз у вас такой богатый ассортимент.
«Кормилица» сочувственно развела руками, пошла к кассе. И я за ней.
Сумма чека меня неожиданно порадовала. Цены в две тысячи пятом куда ниже были, чем в две тысячи девятом. Приготовленный полтинник показался несоизмеримо крупной купюрой. Да ладно, разменяю. Положил на блюдечко.
Круглолицая ждала чего-то. Деньги не трогала, смотрела на меня, улыбалась. И я улыбнулся – не жалко. Но пауза затягивалась.
– Так сдача будет?
Женщина взяла купюру, повертела, разглядывая. Даже на просвет проверила. Боится, что фальшивая? Стопроцентной гарантии дать не могу, но вроде не должно.
– А где вы такую взяли?
Вопрос мне не понравился. Я сразу насторожился, подобрался. Привычка, годами выработанная – непонятно, значит опасно. А я не понимал, что происходит.
– Я таких денег не видела, – пояснила кассирша. – Это что, игрушечные? А сделаны, как настоящие.
От слов её у меня глаза на лоб полезли не хуже, чем у той девчонки, в больничном дворе.
– Вы что, издеваетесь? Это пятьдесят гривен, настоящие.
Женщина засмеялась. Неуверенно. Так смеются, когда знают наверняка, что услышанное – шутка, а в чём соль, не понимают, но и казаться глупой не хочется. Я веселье не поддержал. Если кто здесь шутил, то не я.
Женщина чуть выдвинула ящик кассы, достала оттуда купюру. Повертела, стараясь держать от меня подальше. Тоже полтинник.
– Настоящие – вот такие. А у вас игрушечная.
Я вздохнул.
– Девушка, у вас старые купюры, а у меня новые. Видите, написано: «2005». – Сказал, а у самого тенькнуло в сердце. А что, если проскочил?! Обсчитался? Не в две тысячи пятый попал, а в две тысячи четвёртый? Не мог вроде, нет у хронобраслета такой скорости. Но вдруг?! Уточнил: – Сейчас же две тысячи пятый?
– Да, – женщина вновь взяла мою купюру. Ещё раз оглядела. – Но я ничего о новых деньгах не слышала.
Я порылся в кошельке. Выложил перед ней десятку, пятёрку, гривну.
– И таких не видели?
Она отрицательно покачала головой. Уже не смеялась, поглядывала на входную дверь. Ждала, что зайдут посетители, подскажут? Но никто не заходил. Тогда она закричала:
– Майя! Подойди на минутку!
– Шо там такое? – долетело с кухни.
– Быстрее!
На крик кассира здесь отзывались куда проворнее, чем когда звал посетитель. Две секунды, и дверь распахнулась, выпустив вторую женщину. Высокая, тощая, светло-пегие пряди выбиваются из-под белого колпака, прилипают к лицу. И это повар?! Не удивительно, что здесь одними сосисками и пельменями потчуют.
Повариха подошла, не сводя с меня взгляда.
– Шо случилось?
– Глянь, ты такие видела? Говорит, новые.
