Евгений Лукин - Зона Справедливости
— А что случилось?.. — спросил Колодников в широкую плотную спину сотрудника милиции.
— Да происшествие… — нехотя отозвался тот.
Спасибо, объяснил… Сразу все стало понятно. С кем же происшествие-то? С самим… этим, как его?.. Скуржавым? Так его, кажется, Димка назвал?.. Или еще какого-нибудь другого прохожего в арку затащили?.. Вспомнилась, кстати, и рюмка, истово опрокинутая за упокой души усопшего Полтины, и стало Алексею нехорошо. Говорить об этом ментам или не говорить?..
Они выбрались во двор и двинулись к месту неведомого пока происшествия. Под ногами ничего не хрустело и не хлюпало, март был на излете, влагу подобрало, весенние дожди только подкрадывались к городу. Так что приглушенные голоса Алексей различил еще издали, причем бормотали они что-то страшное…
— Кровищи-то, кровищи… — озабоченно приговоривал кто-то, вроде бы даже и не совсем трезвый. Потом вдруг спросил жалобно: — Ну вы точно сами справитесь?..
— Да справимся, Сергей Прокофьич, справимся… — ворчливо отвечали ему. — Возвращайтесь и празднуйте дальше…
Сердце у Колодникова от этих жутких слов оборвалось. А тут еще что-то подвернулось под ноги и с грохотом отлетело, крутясь, по асфальту. Пустая бутылка. Та самая…
Алексей уже был готов ко всему — к самому худшему. И все же, когда в ноздри ударило запахом мясного ряда, когда луч карманного фонарика вынул из темноты нечто раскромсанное до такой степени, что Колодников даже не смог сразу опознать в этом человеческое тело…
Алексей попятился, глыкнул утробно, потом схватился обеими руками за горло, словно собираясь сам себя придушить, и наконец метнулся, спотыкаясь, к стойке для выколачивания ковров, где его и вывернуло несколько раз жесточайшим образом.
— Слаб народ… — с неудовольствием наблюдая за ним, молвил милиционер, пригласивший Колодникова в понятые.
* * *— Па! Ну ты чего, па?..
Алексей вырвался из кошмара и, широко раскрыв глаза, уставился на сына. Возникшая на мгновение надежда, что визит мента в штатском и весь последующий ужас сегодняшней ночи тоже привиделись ему в дурном сне, исчезла бесследно при одном только взгляде на оплывшую и залатанную пластырем Димкину физиономию… Хотя, конечно, кровавая расправа в переулке и мордобой на проспекте, по идее, никак друг с другом связаны не были — разве что совпали по времени…
— Я что… кричал?..
— Угу…
— А который час?
— Двенадцать скоро…
Алексей приподнялся на смятой подушке и со стоном взялся за правый висок. Голова разламывалась. Нашарил на полке анальгин, морщась, вылущил из фольги таблетку, разжевал…
— А мама где?..
Димка повел плечом.
— Собрание у них…
— У кого?
— У жильцов. Насчет вчерашнего митингуют… Додумались: хотят весь дом на охрану поставить… Может, воды принести — запить?..
— Да нет… — собравшись с силами, сказал Алексей. — Сейчас встану…
— Я там чай заварил… — сообщил Димка. — Ты как?
Сынуля был необычно предупредителен. То ли родитель и впрямь встревожил его своим криком, то ли Димке просто не терпелось разузнать поподробнее о том, что случилось в арке…
— Сосиски еще есть…
Колодников содрогнулся. К горлу снова подступил ком желчи но, слава Богу, поколебавшись, укатился по пищеводу обратно в желудок…
— Нет, спасибо, — сипло ответил Алексей. — Я так, глядишь, скоро вегетарианцем стану…
Впервые за долгое время чай они пили на кухне вместе.
— Ну ладно… — с надрывом говорил Колодников. — Сволочи они, рэкетиры, убийцы… Но я же их только что перед этим живыми видел! Только что, понимаешь?..
— Ты с ними, в натуре, вмазал?
— В том-то и дело!..
— А ментам сказал?
— Нет…
— Ну и правильно…
Ссутулившись над стаканом, Алексей с остановившимся взглядом размешивал и размешивал ложечкой чай, хотя сахар давным-давно уже растворился.
— Бойня… — сдавленно сказал он. — Самая настоящая бойня… Хуже, чем в Чикаго, наверное… Там гангстеры хотя бы просто из автоматов друг друга дырявили! А тут… Ножевые ранения, пулевые… Под одним, должно быть, гранату взорвали — в клочья разнесло, по всей арке… Какая-то извращенная жестокость, понимаешь? Нечеловеческая…
— Гранату?.. — недоверчиво переспросил Димка. — Да ну, не может быть!..
— Может… — Дрогнувшей рукой Алексей отложил чайную ложку, поднес стакан к губам, но так и не отхлебнул — расплескав, поставил на стол. Во рту сладковато горчило от анальгина, тупо бьющая в затылок боль шла на убыль, и все же каждое слово еще давалось Колодникову с трудом.
— Ты прикинь, как должно было грохнуть, — озадаченно сказал Димка. — Это ж не петарда. Граната… Слушай, а тебя-то чего в понятые загребли? Третий подъезд, второй этаж… Там же рядом народу полно!..
Алексей невесело усмехнулся — одним ртом, чтобы резким движением не растревожить ноющую голову.
— Так умные же все! — бросил он с досадой. — Никто даже дверь не отворил… Два дурака нашлось на весь двор: я да еще один из первого подъезда… Тоже недавно въехал…
— А он слышал?
— Взрыв? Нет, не слышал… Спал, говорит. Да врет, наверное!.. Ну как это может быть? Внизу в двух шагах палят вовсю, гранату подорвали — не проснулся! А на звонок открыл…
— А может, и не врет…
Что-то в Димкином голосе показалось Колодникову странным. Он всмотрелся повнимательней в распухшую физиономию сына, и тот смущенно отвел глаза. Нет, в прошлый раз Димка, помнится, вел себя куда естественней. Рычал, злобствовал, грозил расправиться с обидчиками… Теперь же он был какой-то пришибленный, утративший обычную свою самоуверенность. Может быть, даже слегка испуганный…
Кстати, такое впечатление, что нынешней ночью Димку в арке подстерегли уже не любители, но профессионалы высокого класса. Ударов было нанесено — всего ничего, зато каждый из них мог послужить причиной серьезного увечья. Сам Колодников от одного такого удара улетел бы в нокаут… Ох, отчаянные, должно быть, ребята!.. Тут в двух шагах Скуржавый Полтину поминает, а им — ноль внимания… Напали, отлупили чуть ли не на виду…
— А менты что говорят? — спросил Димка, медленно облизнув губы и по-прежнему не поднимая глаз.
— Да у них, как я понял, тоже крыши поехали… — нехотя отозвался Колодников. — Ну что взрыва никто не слышал — ладно… Осколков не нашли! Понимаешь? Ни гильз, ни осколков — ничего! А самое главное: у одного из этих… ну, из тех, что поминали… голова отрезана! Напрочь!.. При мне с асфальта подбирали… А волосы короткие, не ухватишь… Ногой в пакет закатили… Представляешь? Ногой… — Алексей выпрямился и несколько секунд тупо смотрел в никуда, борясь с бунтующим пищеводом. Потом тошнота отступила, но хуже всякой тошноты было сознание невозможности, невероятности того, что случилось ночью…
