В Храмов - Сегодня - позавчера_3
Посёлок наполнился дурманящими запахами. В каждом дворе что-то готовилось - этакая кооперация и разделение обязанностей. А к вечеру стали на лугу составлять столы, накрывать их скатертями домоткаными и блюдами с праздничными яствами.
Сам мариновал, сам же и готовил шашлык, окруженный плотной группой мальчишек, весьма любопытных и не умолкавших ни на минуту. Их интересовало всё, они меня просто одолели вопросами. И про жизнь в России (именно так они и выражались, как будто тут не Россия), про войну. Особенно про войну. Но, и помогать не отказывались. Делали всё споро и ловко. Молодцы. Хорошая смена растёт. Когда шашлык был готов, в угли закопали картошку.
Прежде чем сесть за стол, сходили на реку ополоснуться. Я - в эскорте гомонящих пацанов. После помывки одел данную Дашей рубашку-косоворотку. Расшитую узорами. Парадно-выходную. В плечах пришлась впору, а вот в поясе был приличный запас. Вот так вот и сел за стол по правую руку от Даши. В таком вот виде - косоворотка, камуфляжные штаны и берцы, пережившие все мои злоключения. Справа от меня расселись мои спутники, напротив - местные. Дети - к краям.
Первый тост произнёс самый старший из присутствующих - дед-медведепоклонник. Ессно, за победу. Пили, стоя, прозрачную, как слеза, самогонку. Этот уральский виски был крепок, как спирт. Первач! Ах, да - это в фильмах самогон - мутный. Я такого мутного не пил никогда.
Ну, как говориться, меж первой и второй - муха не пролетела. Встал я. Поблагодарил Дарью Алексеевну за "ремонт" личного состава доблестной Красной Армии и тост поднял именно за неё:
- Если нас с боя не будут ждать такие уголки Родины, как у вас тут, не ждут такие красавицы и такие прелестные дети - воевать не за что!
Третий - молча и стоя.
А теперь можно и жевнуть!
Только вот беда - что-то запьянел я. Да ни как-нибудь, а стал песни горланить. И про грохочущие на поле танки, про девушку, что не узнает геометрии конца танкиста, про чёрного ворона, про кающегося и плачущего демона, спрашивая, станет ли ближе его нам кто-нибудь?
Про демона песня убила всех. Мне посоветовали закусывать и запели сами. А потом опять пел я. Про коня, с которым пойдем по полю, потому что любим Россию. Вот эту песню Матвиенко приняли. Ну, тогда продолжим из репертуара Любэ, благо Кадет и Громозека уже знали их и пели хором.
В общем, хорошо посидели. Поели вкусно, напились допьяна, песен нагорланились, потом ещё и в пляски вдарились. Одно плохо - я уже давно не курил и не тянуло, а как выпил, так потянуло. Дед меня угостил знатным самосадом, душистым, но крепким!
Тихо в лесу, только не спит...
Ночью, выбравшись из объятий Даши, я вышел во двор, сел на полено, закурил, глядя в черное небо. На запад. Мне казалось, что я вижу всполохи взрывов, слышу далёкую канонаду. Понимал умом, что это невозможно, что это мне чудиться, но казалось, что запад полыхал.
- Гроза там, - сказал, подошедший из темноты бесшумной походкой спецназовца, Громозека.
- Ещё какая! - ответил я.
- Возвращаемся?
Я опять затянулся, помолчал. Потом выпустил дым, сказал:
- Я хотел бы навсегда остаться здесь.
Он сел рядом, я протянул ему кисет, он покачал головой.
- Если не мы, то кто? - сказал он.
- Я знаю. Брат, всё, что ты скажешь - я знаю. И про долг, и что война придёт сюда, если мы её там не остановим, потому - не надо. Просто помолчи. Такая ночь! Пока не познаешь других ночей, бессонных ночей войны, не научишься ценить таких.
Он кивнул, стал сворачивать самокрутку. Я, затянувшись, сказал:
- Знаешь, у меня была хорошая жизнь. Семья, дом, работа, хобби. Но, мне казалось это таким скучным! Так меня всё это... Я, в тайне мечтал оказаться на месте деда и стрелять по танкам. А сейчас...
- Настрелялся, - кивнул Громозека.
- Повзрослел, - кивнул я.
- Вернулся бы в старую жизнь?
- Вернулся бы, - кивнул я.
Помолчал несколько минут, продолжил:
- Невозможно это. Не войти в одну реку второй раз. Я - другой, река - другая. Теперь моя жизнь - тут. А тут - война. Самая страшная из тех, что помнит человечество. И, может быть, не зря мы оказались тут, в это время и в этом месте. Чтобы стать героями. И может статься так, что если не справимся мы, то не сможет никто.
- Да, вот, не сказал бы, что ты от скромности умрёшь.
- Ты видел этих... других? Одни - не побеждать идут в бой, а умирать. Другие - готовы самое дорогое предать и продать, лишь бы не воевать. Мать готовы расстрелять, за немцев воевать, лишь бы не за правое дело. Да... А Сталин окажется виноват.
- А Сталин-то при чём? - подпрыгнул Громозека.
- Доживёшь, увидишь. Из него прямо демона сделают.
Громозека вскочил, окурок полетел в темноту, стоит, пыхтит, кулаки сжимает.
- Кто? - выдохнул он утробно. Как будто прямо сейчас пойдёт свинцовые примочки ставить.
- Много кто пожелает лягнуть мёртвого льва. Защищать только не найдётся желающих.
Я стал перечислять фамилии, Громозека притих и сел обратно, и схватился за голову. Громозека только с виду был тупым бойцом - это у него маскировка такая, на самом деле это был интеллектуал. Образованный, начитанный, с широким кругозором, прекрасно разбирающейся в окружающем мире. Другого ко мне бы не приставили. Кот был проще, но там я был в ином статусе, ставки были меньше. Тогда я был просто до фига знающим старшиной, а сейчас я - Кольцо Всевластия.
- Ладно, гнилая проституточная интеллигенция, но маршалы?
- Ты видел, как генералы просрали Красную Армию в 41-м? И не расстреливают их только потому, что других нет. И как народу объяснить, куда делось пятикратное превосходство над немцами в танках? Пятикратное - в самолётах? Десятикратное - в артиллерии? Куда делись миллионы тонн боезапаса, миллионы винтовок, сотни тысяч автоматов и пулемётов? Миллионы комплектов обмундирования? Миллионы мужиков, погубленных по-дурости? Почему уже в сентябре нечем было вооружать дивизии? Ещё в мае 41-го был двойной запас стволов всех калибров только на складах, не считая того, что уже было в войсках, через полгода - вообще ничего не осталось. Танки встречали бутылками с бензином, а опечатанные склады с орудиями оставались немцу. И не только с орудиями. Что это? Измена? Раздолбайство? А потом эти же люди, что "потеряли" оружие, экипировку, боезапас, горючку и целые армии - станут маршалами. Как им объяснить трудовому народу, почему он до войны трудился не разгибаясь, а потом он же с голыми руками встретил танки? И подлая интеллигенция подскажет им ответ - Сталин "прозевал". Это ведь он не дал им миллион танков, двести миллионов пехоты и миллиард эшелонов снарядов. Он не поднял по тревоге войска в утро 22-го.
- Это не его обязанность была. Это, вот, он позже стал Верховным Главнокомандующим.
