Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия
"К трупу?!"
В оконную фанерку постучали, привлекая внимание пленника. На полу завозился, заскулил Примак.
– Заткнись, – рыкнула ему Миранда. – Не с тобой говорить хотят.
– А ты кто такой, кто такой, сучонок?! – заерепенился старатель.
Миранда треснула его носком кроссовка в ребра. Примак заткнулся.
– Эй, ты! – прозвучал с улицы негромкий голос.
"Видишь, Сенька, как нас уважают, – усмехнулась диверсантка. – В подвал больше не суются. Пуганные".
– Поговорим? – продолжал взывать к диалогу голос, в котором пленники опознали усача Назара.
– Валяй! – звонко и насмешливо крикнула Миранда.
– Фотку – видел?
– Ну.
– Понимаешь, что у нас заложник есть? Что если дернешься, он за тебя по полной ответит?
– А сам ответить не боишься?
– А мы посмотрим после, кто отвечать будет, – не обидевшись на ответ Миранды, издевательски насмешливо хохотнул Назар. Дальше его голос зазвучал приказывающее, строго: – Сейчас мы выпустим тебя из подвала. Пойдешь с нами.
– А если не пойду, а побегу?
– Пуля догонит.
– Это Фаина так решила – стрелять мне в спину, да?
Назар на несколько секунд замолк. Подумал.
– Я тебе не в спину, в ляжку с пятисот шагов залеплю. Хочешь попробовать?
– Не хочется. Отпирайте засов, я выхожу.
Для Арсения Миранда составила более развернутый ответ:
"Сразу рыпаться не будем. Усач сказал "пойдешь", может быть, они сами отведут нас к месту, где Бориса держат. Там, наверняка, и Жюли где-то поблизости, вместе прорываться легче будет".
Над головой пленника откинулась крышка подпола, браво поигрывая плечами, Арсений-Миранда выбрался наружу. В просторную светлую комнату с иконами и прочной деревянной мебелью. Помимо суровых иконописных ликов комнату украшали присутствием четыре вооруженных мужика со свирепыми обветренными рожами. Подручные шаманки стояли по углам, держали парнишку-заключенного под перекрестным обстрелом.
"Ух! как нас встречают! – чуть нервно пошутила диверсантка. – Но стоят обормоты – не грамотно. Если б захотела…"
"Не надо. Мы решили, что пока сопротивляться не будем".
Назар показал дулом на расстеленную поверх табуретки одежду, буркнул:
– Снимай свое. Переодевайся.
– А это, типа, обязательно? – нахально улыбнулся пленник. – Или пора в чистое прикинуться?.. Так я лучше в своем, в привычном…
– Поговори мне. Делай, что велено и язык попридержи.
"Будем переодеваться", – вздохнула Миранда и взяла с табуретки холщевые штаны, рубаху-косоворотку из домотканой ткани с вышивкой по вороту.
– Носки дадите?
– Босиком пойдешь.
– Замерзну.
– Не успеешь.
"Вечер перестает быть томным, – высказалась диверсантка. Под длинным рукавом штормовки Миранда держала нож с открытым лезвием. – И что бы тебе, Сенька, "выкидуху"-то с кнопочкой не приобрести!.. Её бы я нашла куда припрятать!"
Медленно подняв правую руку, Миранда вытащила из-под рукава нож и осторожно, глядя на мужиков, положила его на тумбу:
– Не будем нервничать, господа, – улыбнулась мужику, чьей палец, как заметила пришелица, напрягся на курке. – Мы люди доброй воли. А бабушке потом пол от крови отмывать…
Ерничая и издеваясь над охранниками, Арсений-Миранда переоделся в просторные штаны, длинную рубаху, поерзал телом, проверяя все ли удобно, не жмут ли порты в шагу, не мешает ли косоворотка поводить плечами.
– Что-то он у нас разговорчивый больно, – не выдержал наиболее нервный охранник, палец коего уже побелел от напряжения на курке. – Может – вразумить?
– Баба Фая вразумит, – пообещал Назар и приказал Арсению: – Руки вытяни.
– А последнюю просьбу можно?
– Можно, если закурить попросишь.
– Не балуюсь. Здоровье берегу. Я хочу взять с собой мой плеер. Привык, понимаете ли, музыку слушать. Расслабляет.
– Перетопчешься. Руки вытяни!
На руках пленника защелкнулись милицейские наручники.
Арсения-Миранду вывели во двор, где возле закрытых ворот стояла телега с лошадью. Велели сесть. Держа под прицелом, через наручники перекинули веревку и примотали ее к рейке правого борта.
На руки пленника, пряча железо наручников, накинули тряпицу и только тогда, открыв ворота, вывели лошадь под уздцы на улицу.
"Сенька, ты какой иностранный язык предпочитаешь – английский или французский?"
Телепат решил, что Миранда отвлекает его тягот жизни, собирается в дроге образовательный урок провести.
"Без разницы", – буркнул.
"Тогда выбираю французский, поскольку наш профессор из тех земель. Жюли, мне кажется, мы скоро может встретить, так что если начну под фривольную мелодию с подругой общаться – не удивляйся, а переводи".
По лесу бежал маленький полосатый кот. Почти четыре часа Жюли кралась за мужиками, уводящими Бориса. Заблудиться образованная дама не боялась, лишь удивлялась, почему охотники петляют по нехоженому лесу, не идут к заимке напрямую, а вензеля выписывают. Вначале вставшее солнце светило коту в левое ухо, потом внезапно оказывалось на затылке, пару раз почти добиралось до левого виска: сельчане кружили по лесу, как будто опасались преследования, путали следы.
Блуждать кругами перестали, лишь подойдя почти вплотную к невысокому бревенчатому домику на солнечной полянке. Митяй нашарил за притолокой ключ от агромадного амбарного замка, поскрежетал им в скважине. Распахнул дверь во всю ширь, молчаливым кивком приказал Нестору заводить в сторожку пленника.
Дверь за вошедшими мужчинами сразу же захлопнулась, кот покрутился возле заимки. Услышал, как беспечно и незлобиво перекидываются словами охотники – вроде бы зарезать пленника пока не собираются. Прищурился на солнце, выбирая направление, помчался на северо-восток, где предполагалось быть деревне! Идти обратно по следам, плутать, кружить, наматывая лишние километры, Жюли не собиралась.
О том, что аборигены не зря выписывали вензеля, догадалась слишком поздно.
К деревне н е б ы л о прямого пешего пути.
…Сухая, с виду совершенно обычная тайга приветствовала полосатого зверька покачиваниями пирамидальных, чисто северных верхушек сосен и елей. Чирикали, летали птички, звенела всяческая насекомая мелочь: кот на охоту и игру не отвлекался. Гладкий мох почти не проминался под мягкими кошачьими лапами, Василий-Жюли несся вперед, немного опасаясь только змей и лис. Яркое, не укрытое за облаками солнце показывало направление, Жюли ничуть не сомневалась, что, значительно сократив расстояние, скоро выйдет к деревне.
Дорога пошла под уклон, Василий-Жюли выбежал к обширному, заросшему лесом оврагу…
Шерсть на загривке кота поднялась дыбом!
