Геннадий Хазанов - Para Bellum
«Восточный человек» неожиданно легко перелетел через стол и неизвестным хитрым приёмом завалил Маркова. Один из быков помог завести руки к лопаткам и напялить наручники.
– Слушай меня, генерал, – ухмыльнулся Гогулия. – Сейчас ты собственноручно напишешь чистосердечное признание в том, что ты возглавил заговор, целью которого было спровоцировать войну с союзной Германией, чтобы свергнуть руководство СССР и лично товарища Сталина. В заговоре принимали участие высокие чины вермахта и абвера. Пикенброка назовёшь сам, остальных мы потом продиктуем. Понял? А если ты забыл, напомню, что чистосердечное признание добывается через почки. Мои мальчики сейчас на тебя сильно злые, так что они уж постараются от всей души. Кровью пописаешь пару месяцев, и к Господу на приём.
– Дурак ты, Серго Фазильевич, – процедил Сергей. – Как же я писать буду, если у меня руки сзади скованы.
– Не такой идиот, как ты думаешь, – неожиданно искренне обиделся восточный человек. – Браслеты я с тебя сниму. Но если ты попытаешься сделать резкое движение, увидишь, что станет с твоей дэвушкой. – И резко ударил ребром ладони по лицу. Марков облизал разбитые губы и ухмыльнулся:
– Не умеешь ты, майор, лупить. Как тебя только в НКВД взяли. Ведь полная профнепригодность – ни головой, ни руками.
Гогулия побледнел от бешенства и сделал знак своим амбалам. Они вышли и через пару минут втащили в комнату Ленку.
Руки девчонки тоже были скручены. Один из битюгов, обхватив поперёк туловища, практически нёс хулиганку. Второй зажимал рот, потому что слова, которые прорывались сквозь огромную ладонь… Горький написал, что от них лошади вздрагивают. А незаконченное, но всё же высшее филологическое образование помогало выстраивать из них такие комбинации, какие средних способностей чекист даже представить себе не смог бы.
Увидев скованного Маркова, девушка вцепилась зубами в пятерню. Бык взвыл и замахнулся.
– Отставить, – рявкнул комфронтом. И обернулся к Гогулии: – Если вы тронете её хоть пальцем, вам придётся меня убить. Потому что я вас всех на три метра в землю зарою. Я нужен живым, правда? А вот вы мне не нужны.
Восточный человек дал знак. Укушенный, обиженно сопя, отошёл от девушки подальше. Серго Фазильевич осторожно подкрался к генералу сбоку и проговорил ему на ухо:
– Сейчас я расстегну наручники. Попытаетесь… – он поискал нужное слово… – вести себя некорректно, девку я пристрелю. Бумагу и ручку сейчас принесут. За плечами будут стоять два самых тяжёлых моих мальчика, так что резко вскочить даже не пытайтесь. Я внятно объяснил?
Сергей смотрел на Ленку. Всклокоченные волосы, на левой щеке след оплеухи, в глазах слёзы. Девушка попыталась улыбнуться командиру, но получилось плохо. Марков вздохнул и потянулся за деревянной ручкой, какими писали школьники, обмакнул перо в чернильницу-непроливашку.
У здания, куда вошёл Марков, остановился автомобиль. Громко хлопнув дверцей, из него вышел офицер в потёртой полевой форме со знаками различия полковника, не спеша огляделся, направился к двери подъезда. Навстречу вышли двое крупных хлопцев в обвислых штатских костюмах. «Дегтярёвы» в их руках выглядели чуть ли не пистолетами.
– Нельзя сюда, товарищ полковник.
– Почему? – весело осведомился Ямщиков.
– Нельзя, – повторил особист.
– Совсем?
Гэбэшник поиграл автоматом, как бы прилаживаясь двинуть тупого солдафона прикладом по голове.
– Ну, нельзя так нельзя, – вдруг согласился Ямщиков, сделал пару шагов назад.
Из выходящих на площадь улиц попёрли, громыхая гусеницами, танки. Было их не меньше десятка. Заняв позиции, машины покрутили башнями, ловя в прицелы пушек единственное освещённое окно. Не меньше батальона ловких бойцов заполнили промежутки между единицами бронетехники, спеленали «хлопцев».
– Эй, жильцы, – крикнул Ямщиков в жестяной рупор. – Выходите по одному и не торопясь. А то я сам поднимусь.
Услышав рёв моторов и грохотание гусениц по гранитной брусчатке площади, Гогулия выглянул в окно. Ему показалось, что прямо в лицо уставилось дуло танковой пушки. И человек более отважный сто раз подумал бы, стоит ли оказывать сопротивление. Предположим, пленников ты убьёшь. Но после этого надо будет выходить на Рынок Тадеуша Костюшко к вон тому коренастому мужичку и его умельцам, не иначе как дивизионным разведчикам. Такая перспектива вызывала холодную волну вдоль хребта и желание свернуться клубочком, закрыть лицо и убеждать, что ты никогда больше так не будешь.
Боевики, которые приехали с Саркисовым для обеспечения операции, сориентировались быстрее. Они уже выскакивали из подъезда, бросали автоматы и задирали руки, словно хотели поддержать падающее небо. Выматерившись, Серго Фазильевич отомкнул запоры наручников. Сергей вскочил, бросился к Ленке, подхватил её на руки. Девчонка, похоже, была почти без сознания.
Из подъезда первым вышел Марков, осторожно ступая, чтобы не тряхнуть лишний раз Лену.
– Иваныч, – крикнул он, – это я, не подстрели сдуру.
Ямщиков бросился ему навстречу.
– Целый? Говорил я тебе, не ходи один. Приехали бы спокойненько на танке и забрали бы девочку без напряжения нервов и голосовых связок.
Краем глаза комдив засёк Гогулию, повернулся к нему и приказал:
– А ну, брысь отсюда, гнида. Ещё раз встречу, пристрелю, не пожалею патрона.
Серго Фазильевич юркнул в первый тёмный переулок.
– Поехали в штаб, – озабоченно сказал Марков. – Надо срочно доложить Сталину. Неспроста всё это.
– Поставьте меня на землю, – потребовала вдруг Ленка. – Что вы меня держите на весу, как ночной горшок севрского фарфора. Полный.
Судя по всему, хулиганка вполне оклемалась.
Сергей бережно опустил девушку на брусчатку, но рук не убрал. Они так и стояли лицом к лицу, генерал бережно обнимал плечи Лены.
– А девочку куда? – спросил Александр Иванович.
– Девочку с собой, – улыбнулся разбитыми губами Марков. – Девочку я теперь никуда не отпущу.
– Отпустите, – заупрямилась вдруг Ленка. – У меня, между прочим, через три дня свадьба.
– Кого в брак сдаёшь? – поинтересовался Сергей.
– Сама замуж выхожу, – брякнула хулиганка.
Марков вдруг почувствовал, как закололо в кончиках пальцев, которые всё ещё лежали на худеньких плечиках, будто он долго-долго держал их на льду.
– За кого? – не своим голосом спросил мужчина.
– За Колю Отраду. Была тебе Радость, стану ему Отрадой.
В первый раз, отметил Марков, девушка обратилась к нему на «ты».
– Это тот, который каждый месяц делал предложение тринадцатого числа?
