Джон Браннер - Всем стоять на Занзибаре
– Вы меня похитили! – повторил Сугайгунтунг. – Я сказал! Я же вам говорил, что передумал, что я с вами не поеду!
– Вам нельзя возвращаться в Гонгилунг. Как только вы решились, назад уже пути не было. И сейчас пути назад тоже нет. Только вперед.
«Ниоткуда нельзя вернуться назад. Никогда, никогда, никогда нет пути назад! »
Вспышка как будто измучила Сугайгунтунга, и он ненадолго затих, а потом вдруг вырвался из рук Дональда. Дональд настороженно его отпустил, но крепче сжал веревку, чтобы они оставались на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и молча смотрел, как ученый поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, пока не убедился, что они действительно в полной изоляции.
Наконец он заговорил снова – высоким от усталости голосом:
– Почему штука, которая на мне надета, такая жесткая, и в ней так трудно двигаться?
– Она надута, чтобы держать вас на плаву. Вот почему она жесткая. Это… я не знаю. Думаю, это обычный спасательный скафандр, какой выдают летчикам и подводникам. У Джога-Джонга было несколько наготове в лагере.
– Ах да, я о них слышал. – Раздался слабый плеск, это Сугайгунтунг осматривал закрепленное на скафандре снаряжение. – Да, кажется, понимаю. Тут радарные маяки, сонарные маяки. Это чтобы американцы смогли нас найти?
– Использовать их можно только при крайней необходимости, если подлодка сама не сможет нас отыскать. Не беспокойтесь… За нами, несомненно, придут. – Дональд говорил с оптимизмом большим, чем оправдывало его настроение.
– Они сейчас отключены? – В голосе ученого зазвенела тревога.
– Риск слишком велик. Тут кругом ятакангские патрули, и, как мне сказали, десятки китайских кораблей тоже сегодня зашли в пролив.
– Понимаю, – снова пробормотал Сугайгунтунг и после нового осторожного осмотра умолк. Все стихло.
Дональда это даже устраивало. Он опять напряг глаза, всматриваясь в туман.
«Господи, неужели они никогда не появятся? Сколько им еще дать? Час, два, три? »
Внезапно и как будто ни с того ни с сего Сугайгунтунг сказал:
– Вы меня похитили. Я здесь не по своей воле. Я не стану сотрудничать с вашим иностранным правительством.
У Дональда упало сердце.
– Вы же говорили, что ваши боссы ввели вас в заблуждение! – горячо возразил он. – Вы же сказали, что ваш народ обманывают! Что Солукарта лжет, утверждая, будто вы можете превратить их детей в сверхлюдей, и что это отвратительная ложь!
– Но ведь я могу, – сказал Сугайгунтунг.
Слова тяжелыми гирями повисли на руках и ногах Дональда, потянули его ко дну.
– Вы с ума сошли, – пробормотал он. – Лихорадка… все дело, наверное, в лихорадке.
– Нет, это было уже после лихорадки. – Голос Сугайгунтунга звучал совершенно бесстрастно. – Меня осенило, когда я лежал в пещере. У меня было время подумать так, как не получалось уже многие годы. Всегда возникали какие-нибудь любопытные побочные проблемы, которыми я не мог заняться, а просто сажал за них одного из студентов, а не все они вели исследования как положено. Четыре года назад или, может быть, пять я…
– Вы?..
– Я наткнулся на кое-что, показавшееся мне многообещающим. Способ регулировать молекулярные связи с помощью сжатия сигнала во времени, запрограммировать компьютер, дабы изменения он производил так быстро, чтобы последствия одного не сказывались на других.
– Так это, по-вашему, и есть путь к успеху?
– Нет. Так я добился половинчатых результатов с моими орангутангами. Но даже ваш знаменитый Салманассар, даже Конфуций в Пекине не в состоянии реагировать настолько быстро, чтобы устранить все побочные эффекты.
– Тогда как же вы намеревались это сделать? – вырвалось у Дональда. Потянув за веревку, он оказался нос к носу с ученым. От пота внутренность его скафандра начала липнуть к коже.
Сугайгунтунг не ответил на вопрос прямо, а продолжал все тем сухим, лишенным эмоций тоном:
– Тогда я испробовал другой, тоже многообещающий метод. Я разработал серию растворов-матриц, в которые можно помещать генетический материал, давая желательным реакциям идти своим чередом и избегая насильственной деформации молекулярных решеток.
– Да, я об этом читал, – огрызнулся Дональд. – Это и есть искомая методика?
– Она срабатывала на простых генах, но не на таких сложных, как человеческие. Органические вещества матрицы были нестабильны и обычно распадались еще до завершения процесса.
– Ради всего святого, что же тогда?..
– Также я добился некоторого успеха в стабилизации генов при температуре жидкого гелия. Но на возвращение замороженного материала в нормальное состояние требовалось столько времени, что в массовых масштабах метод явно становился экономически невыгодным. А кроме того, если повышение температуры не происходило абсолютно равномерно, в любой момент отклонение на один-два градуса могло вызвать разложение генов и свести на нет все предыдущие труды. Отбросив это, я занялся направленными акустическими резонансами, которые…
«В его словах нет ничего нового. Он говорит ради того, чтобы говорить. Почему?»
Дональд напряженно огляделся по сторонам. Его щеки коснулось слабое дуновение ветерка. Это только его воображение, или туман и правда рассеивается? Господи, да! Вон там, в свете звезд, ясно видны очертания наваливающегося на них Дедушки Лоа!
«Если подлодка не появится сию минуту, мы будем так же беззащитны, как если бы… »
Дальше он не пошел, отбросил вывод, слишком велик был его ужас от понимания того, откуда взялась словоохотливость Сугайгунтунга.
– Ах ты сволочь, кровосос дерьмовый! – прошептал он. – Ты включил маяки, да?
Не ожидая ответа, он одной рукой потянул за веревку, а другой нашарил на поясе нож. Он выхватил клинок, а в его воображении пространство над водой наполнилось уханьем надвигающихся катеров, шипением, с каким, извергая гейзеры пара, уходили в воду снаряды ракетниц. Он собирался только перерезать тросики, привязывавшие маяки к скафандру Сугайгунтунга, – нужно как можно скорее утопить приборы.
Но, догадавшись о его намерениях, Сугайгунтунг попытался задержать его руку. Ему помешали вода и неповоротливый скафандр. Тем не менее он умудрился пнуть Дональда ногой и тем самым сбил его прицел. Нож вошел в тело.
Из ближайшего к нему отсека скафандра с чудовищным свистом вырвались пузырьки воздуха, последние были темными. Дональд рывком выдернул нож. В ушах у него гремел гром, по всему телу бежали мурашки.
– Бедренная артерия, – как и прежде, без тени эмоций сказал Сугайгунтунг. – Не пытайтесь остановить кровь. Я вам не позволю. Это самое малое, что я могу сделать, дабы возместить моему народу предательство, которое я совершил, усомнившись в словах тех, кто видит дальше меня. Я был… нелоялен… но я отправлюсь к моим предкам, так…
