Наталия Никитайская - Вторжение Бурелома
- Да, конечно... - я была в замешательстве и в напряженном ожидании: неужели?! неужели?! неужели я так близка к чуду?..
- А еще?.. Еще какие причины?
Я заставила себя собраться:
- Их много... Отсутствие зрителя, например.
- А что нужно, чтобы зритель был?
- Очень немного: охрану каждой женщине-театралке... Вы ведь знаете, всегда, даже в лучшие времена, в театры ходили, в основном, женщины. А сейчас они боятся поздно возвращаться домой.
Бурелом в раздражении присвистнул:
- Я говорю с вами серьезно.
Я дернулась от такой неожиданной реакции:
- И я серьезно.
- Ну, ладно. Что вы скажете о бродвейской системе?
Ого! Уж таких-то вопросов я от него ждать не могла.
- Это хорошая система, и у нас уже есть довольно удачные попытки ее введения, но лично мне ближе театр, который культивировался у нас - театр единомышленников. С постоянной труппой, со своей манерой, со своим стилем... Конечно, без разбухших административных служб и огромного количества никому не нужных бездарных актеров в штате...
- А что вы скажете, если я поставлю и на тот и на другой варианты?..
Вот оно!.. Все внутри у меня замерло от сладкого предчувствия...
- Что я могу сказать? Театр не скачки, а актеры и режиссеры - не беговые лошадки. Творчество и творческий народ - сфера тонкая и ненадежная. А ведь вы хотите вложить свои деньги наверняка?..
Каким-то образом мне удавалось сохранять видимость по-деловому простого разговора, но из головы не выходило: почему он простил мне мой смех? Почему усилием воли - а я разглядела это усилие - заставил себя подавить гнев. Нельзя было говорить о моем будущем, оставив этот вопрос не проясненным, и я спросила:
- Лев Петрович, можно я немного отклонюсь в сторонy? - Он кивнул и я продолжила. - Я вот все думаю: в какой форме вы примете от меня извинения за мой неуместный хохот?
- А, вот вы о чем? Меня это не интересует. Мы ведь с вами души родственные. Вон вы тут как ели за столом - вас научили. Но не дома, не с детства, а в институте. Потому что дом ваш немногим лучше моего: папа плотник, мама - бывший музейный служащий - машинистка в Эрмитаже. Так что я знаю цену и вашему аристократизму и своей царственности... Однако, каким бы образом вы ни приобрели свои манеры, есть шанс, что вы не сконфузитесь и за королевским столом, а за мной тоже есть кое-что...
Что ж, уел он меня неплохо. И, черт побери, мне, оказывается, интересно было с ним разговаривать! Я усмехнулась:
- Сейчас мне всего двадцать четыре года, по своим друзьям и подругам я знаю, что в этом возрасте стесняются своих родителей. Но не я. Я своим родителям благодарна: они, не втолковывая, не нудя, убедили меня в том, что на свете есть любовь, взаимоуважение и самоуважение. Не знаю, как ваши, а мои родители достойные люди.
- Двадцать четыре?.. - как бы переспросил Бурелом. - А ведете себя и рассуждаете на все тридцать пять...
- Хорошо, по крайней мере, что не выгляжу столетней...
- Да, - сказал он, - но молодость проходит быстро...
И слова эти отдались во мне грустью: да, слишком быстро, по крайней мере, Джульетту в возрасте Джульетты мне уже не сыграть!..
Встав из-за стола, Бурелом направился в кабинет, я пошла за ним. Он удобно устроился в кресле и закурил.
- В общем, подобьем бабки, Мария Николаевна, - сказал он. - Я не хочу бросать денег на ветер, я вложу деньги только в стоящее дело. "Звездным" спектаклем для меня займется "звездный" же режиссер - тут я рассчитываю вернуть назад свои денежки. В случае же с вами речь пойдет о том, что мы построим театр с нуля: театр "под вас"...
Да, к этому времени догадка уже вызрелa во мне, да, я уже ожидала услышать что-то подобное, по произнесенные Буреломом вслух слова поразили меня почти до обморока. Я задохнулась от радости и ответила чисто автоматически:
- Но почему именно "под меня"? Вы же сами говорили, что не понимаете в театральном деле?..
- А специалисты на что?.. - ответил он с той хитрой улыбкой, которая ставила под сомнение необходимость для Бурелома с кем-то советоваться. Большинство находит пас очень талантливой, - продолжил он. - А при благоприятных условиях талант должен лишь расцвести...
- А плата? - все так же автоматически спросила я.
- Что - плата? - не понял меня Бурелом. - Вы же, надеюсь, уже поняли, что тем, кто со мной сотрудничает, я плачу до сытости...
- Не о том, не о том я вас спрашиваю, Лев Петрович. Меня интересует другое: чем и как должна расплачиваться я?!
Бурелом широко разулыбался:
- Ай-яй-яй, Мария Николаевна, что за надрыв? Вы явно перебираете: не нужно мне ваше тело, не нужно ваше участие в моих махинациях, я не втягиваю вас в свои дела. Мне нужно, чтобы вы пошли на договор со мной по доброй воле и с открытой душой. Мне нужно только ваше согласие - оно же плата, если хотите...
- Иными словами, - ко мне постепенно возвращалась способность соображать и иронизировать, - вы покупаете мою душу? Договор о купле-продаже будем скреплять кровью?..
Белоглазый!.. Нет, Старик мой Алмазный вряд ли сам Господь Бог, но, может, так и выглядят ангелы-хранители?.. А Белоглазый - не сам антихрист, но черт, антихристов слуга?.. Надо сказать, на эти размышления меня подталкивало постоянное, становящееся с каждой минутой все более болезненным, покалывание камушка на груди. "Ну, хватит, - мысленно приказала я ему, - мне больно..." Приказ был проигнорирован. А Белоглазый смеялся:
- Ну, какая прелесть!.. Хорошо иметь дело с людьми, обладающими воображением. Так я и вправду кажусь вам этаким Мефистофелем?..
- Ну, наверняка-то я не могу этого утверждать, - отшутилась и я. - Но вот у меня вопрос: деньги, которые вы хотите вложить в театр, откуда они, как добыты?..
- Вопрос ваш, Мария Николаевна, из тех, которые не следует задавать и которыми не следует задаваться: так будет лучше для вашего здоровья. И что вам важно, в конце концов: делать любимое дело или мучиться моральными комплексами и при этом не делать любимого дела?.. Вот подруга ваша получила роль, о которой молодая актриса может только мечтать, а вы чем хуже?.. Разве только тем, что не вышли, как она, из актерской семьи...
Как детально он, однако, осведомлен!.. И как хорошо, что сегодня, именно сегодня открылись во мне какие-то дополнительные силы, о которых еще вчера я не подозревала. Еще вчера такой разговор мог сбить меня с ног: я просто проглотила бы наживку - лесть, обещание будущего, укол зависти к удачливой подруге - много ли надо, чтобы вскипели надежды?! Но сегодня сегодня я была сражена открывшейся перспективой - это тебе не театр в провинции! Сегодня я увидела вдруг, что исполнение мечты вот оно - рядом, только руку протяни! Сегодня я увидела, что желанный щелчок по носу - а я этого, оказывается, желала - всем, кто поторопился списать меня в неудачницы, возможен... Сегодня я растерялась, разнервничалась от неожиданности!.. Но сегодня же я была ДРУГОЙ!.. И через весь поток, мощный поток почти детского доверия к судьбе, через захлестнувшие эмоции жалким ручейком - но все-таки! - просочилось наружу недоверие к падающему с неба ни с того, ни с сего - жирному желанному куску!..
