Роберт Говард - Мечи пурпурного царства
-- Я читал ее, -- сказал Тэверел. -- И убежден: автор -сумасшедший. Его трактат -- нечто напоминающее монолог маньяка, то нагромождение конкретных фактов, выстреливаемых со скоростью пулемета, то невнятный и бессвязный лепет.
Конрад тряхнул головой:
-- И только на основании его странной манеры изложения вы готовы считать автора психопатом? Но что, если он просто не мог отважиться доверить бумаге все, что знал, и все эти недомолвки и двусмысленности -- туманные намеки, ключи к загадкам для тех, кто знает?
-- Вздор! -- встрял в разговор Кирован. -- Не думаете же вы, что описываемые Фон Юнцтом кошмарные религии и секты уцелели доныне, если признать, что они вообще существовали где-либо еще, кроме перенаселенного призраками мозга помешанного поэта и философа?
-- Он не первый прибег к иносказаниям. Вспомните великих поэтов древности. Люди издавна, сталкиваясь с космическим знанием, намекали на него миру в зашифрованных строках. Помните странные слова Фон Юнцта о "городе в опустошении"? А что вы думаете о строках Флеккера Петри: "Вниз нет пути! В пустыне каменистой
Где роза зацвела, как люди говорят,
Но не алеют лепестки, и дивный
Цветок не источает аромат."?
-- Но, в отличие от иных, приобщившихся к секретам этого мира, Фон Юнцт с головой погрузился в запретные таинства. К примеру, он один из немногих людей, читавших "Некрономикон" в оригинальной греческой версии.
Тэверел пожал плечами и затянулся трубкой. Профессор Кирован никак не отреагировал на последнюю реплику, хотя ему, равно как и Конраду, довелось покопаться в латинском переводе книги, где он нашел немало вещей, которые, как объективный и беспристрастный ученый, не мог ни объяснить, ни опровергнуть.
-- Ну хорошо, -- сказал он после некоторой паузы. -- Я готов допустить, что в прошлом существовали культы таких непостижимых и жутких божеств как Ктулху, Йог-Сагот, Цатоггуа, Голгорот и им подобных, но ни за что не поверю заверениям, будто пережитки этих культов притаились в темных закоулках сегодняшнего мира.
-- К нашему общему изумлению, -- ответил ему Клементс. Это был высокий худощавый мужчина, до крайности молчаливый, выглядевший старше своих лет по причине жестокой борьбы с бедностью в юные годы. Он занимался литературной деятельностью, ведя -- что характерно для людей искусства -- странную двойную жизнь: ради хлеба насущного плодил романы в мягких обложках, а свое подлинное артистическое "я" выражал в публикациях редактируемого им "Раздвоенного копыта" -- новаторского поэтического журнала, чьи причудливые изыски не раз повергали консервативную критику в шоковое состояние.
-- Помнится, однажды вы с Тэверелом обсуждали так называемый культ Брана, упоминаемый в книге Фон Юнцта, -проговорил Клементс, набивая трубку листовым табаком, на удивление вонючим.
-- И насколько можно было понять из его недомолвок, -фыркнул Кирован, -- Фон Юнцт считал, что он существует до сих пор. Абсурд!
-- Так вот, -- кивнул Клементс, -- я как-то, еще совсем мальчишкой, работал в одном университете и моим соседом по комнате был парень столь же бедный и амбициозный, как я сам. Сегодня это очень известный человек, и назови я вам его имя, вы были бы поражены. Он принадлежал к шотландскому роду из Гэллоуэя, но при этом был совершенно не арийского типа... Все это строго между нами, вы понимаете... Сосед мой разговаривал во сне. Я стал прислушиваться и сводить воедино его бессвязные речи. Тогда я впервые услыхал о забытом древнем культе, упоминаемом Фон Юнцтом; о короле, правившем Темной Империей, ставшей преемницей державы еще более древней и таинственной, уходящей корнями в каменный век; и об огромной пещере, где высится Темный Человек -- изваяние Брана Мак Морна, с потрясающим правдоподобием высеченное из камня рукой безвестного мастера еще при жизни великого короля и к которому каждый из почитателей Брана совершал хотя бы раз в жизни паломничество. Да-да, культ этот и сегодня жив среди потомков народа Брана. Они словно тайный подземный поток, текущий в великий океан жизни, в ожидании дня, когда статуя Брана внезапно задышит и оживет, явится миру из гигантской пещеры и возродит свою забытую империю.
-- И какой народ населял эту империю? -- спросил Кетрик.
-- Пикты, -- отозвался Тэверел, -- несомненно, этот народ, известный позднее как дикие пикты из Гэллоуэя, преобладавший некогда над кельтскими племенами. То была, вероятно, помесь гэлльской, уэльсской, тевтонской и еще невесть какой кровей. Взяли они свое имя от более древней расы или, напротив, дали ей свое собственное, это вопрос, который еще предстоит разрешить. Фон Юнцт, говоря о пиктах, имеет в виду низкорослый темнокожий народец средиземноморских кровей, который принес в Британию неолитическую культуру. Первые обитатели этой страны, послужившие впоследствии фактической основой для создания легенд о Маленьком Народе: духах земли, гоблинах и им подобных.
-- Не могу согласиться с последним утверждением, -- заявил Конрад. -- Предания и мифы приписывают подобным персонажам нечеловеческий внешний вид и патологическое безобразие. Их никак нельзя связать с пиктами, хотя они и внушали ужас и отвращение арийским народам. По моему мнению, средиземноморцам предшествовало племя монголоидного типа, чрезвычайно низкоразвитое, о котором эти легенды и...
-- Правдоподобно, -- перебил его Кирован. -- Но с чего вы взяли, что они и эти, как вы их называете, пикты столкнулись именно в Британии? Мы находим истории о троллях и гномах повсюду на континенте и куда логичнее было бы предположить, что и средиземноморские и арийские племена принесли эти легенды с собою на острова уже в готовом виде. А они должны были иметь весьма премерзкую внешность, эти монголоиды, а?
-- Тогда вот вам кремневый молот, -- парировал Конрад, -найденный шахтером на возвышенностях Уэльса и переданный мне. Посмотрите и постарайтесь мне объяснить, почему он столь миниатюрен, в отличие от большинства орудий той эпохи? При этом, выглядя почти детской игрушкой, он на удивление тяжел и, без сомнения, мог наносить смертоносные удары. Я взялся самолично приладить к нему ручку, но вы бы знали, насколько непросто оказалось подогнать ее и сбалансировать орудие!
Мы во все глаза рассматривали находку. Она была тщательно обработана и отполирована, подобно прочим неолитическим артефактам, которые мне доводилось видеть, и все же, как и сказал Конрад, разительно отличалась от них. Несмотря на малые размеры, предмет вызывал необъяснимо тревожные ощущения и зловещие ассоциации с жертвенным кинжалом ацтеков. Конрад сделал дубовую рукоять с таким мастерством, что она казалась неотъемлемой частью молота, изначально ему принадлежащей. Он даже повторил прием оружейников каменного века, зафиксировав молот в расщепленном конце рукоятки полосками сыромятной кожи.
