Алексей Доронин - Сорок дней спустя
Моя жизнь вошла в колею и больше из нее не выходила. Работа, жена, две любовницы, друзья, гараж. Все как у среднестатистического россиянина. Дачи только не было, но на хрен нужно ковыряться в земле? - думал я тогда. Теперь-то понял, что в ситуациях, когда мир летит в жопу, хорошо иметь домик в деревне. Силен задним умом.
Так бы оно и шло до самого конца, если бы я взял отпуск и отправился на юга, как хотел сначала, а в командировку в этот долбанный Н-ск вместо меня поехал бы другой. Но у меня были хорошие отношения с шефом, и я согласился. Нужно было привезти очень нужную хрень (тебе ее название все равно ничего не скажет), которую по нынешним кризисным временам в нашем городе было не достать.
Но, как говорят, "судьба распорядилась по-иному". Она решила, что, достигнув возраста Христа, я должен буду круто изменить свою жизнь. Ну очень круто.
Я планировал к позднему вечеру быть дома, пить пиво и смотреть мой любимый "Комеди-клаб". Но как там в анекдоте: "Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах". Вышло так, что уже в черте города моей тачиле настал капут. Подвел карбюратор. Как в анекдоте, блин: "- А где машина?! - В реке!". Еле дотянул до автосервиса. И пока я исчерпывал запас матерных выражений, прикидывая, во сколько станет ремонт, в моей башке крутилась одна мысля - как быть мне грешному. Съездить за товаром нужно было край в первой половине дня.
Так я оказался в метро, ст. Октябрьская. Спасибо карбюратору - иначе обжарился бы до хрустящей корочки.
Метро в Новосибирске, ежу понятно, ни чета Московскому. Интерьер попроще, никаких тебе статуй и люстр как в Большом и Малом театрах. Но зато я еще не видел, чтоб там было не протолкнуться. С запасом построили, в расчете на увеличение населения, похоже.
Я никогда не верил в судьбу, но не могу отделаться от мысли, что наша встреча не была случайностью. На первый взгляд в ней не было ничего инфернального. Обычная девчонка, что же до "готических" тряпок, то я таких немало повидал. Разве что "эмо" сейчас больше.
Но видели бы вы ее глаза. Как это назвать, кроме печати обреченности, не знаю. Искренней, не выдуманной! В первый раз я заметил ее еще на лестнице. Она спускалась передо мной, так что я мог ее хорошенько рассмотреть с самого удобного ракурса. Не буду тягаться со всякими Блоками и прочими. Она была симпатичной, на этом и остановимся. Все на месте. Я решил, что этого достаточно, чтоб попытать счастья. В конце концов, этот вечер у меня был свободен - после звонка мастеру я узнал, что машины на ходу мне не видать до утра. У меня был кореш в городе, в случае чего нашлось бы где переночевать. Но, глядя на нее, я подумал, что возможен более приятный расклад.
С некоторых пор моим кредо стало: "Попытка не пытка". Я не ждал у моря погоды, и за проявленную инициативу часто получал награду в виде свежего тела. Само собой, бывали проколы. Некоторые отшивали мягко, некоторые не очень. Ну да ладно, я не гордый.
Но она, как выяснилось, относилась к третьему, особому типу.
"Почему грустит такая красивая девушка?" - начал я стандартно.
Она посмотрела на меня так, будто с ней заговорил светофор. Или собака. Или труп. Ничего не ответила.
"У меня тоже бывали трудные времена, - выдал я экспромт. - Не отчаивайся. Все проходит и это пройдет".
Она тихо рассмеялась и произнесла:
"Тоже мне, царь Соломон… Вот и ты проходи".
"Странная" - подумал я, пожимая плечами. Но интереса к ней только прибавилось.
Мы сели. Жалкие десять человек на весь вагон. По экрану в вагоне крутили новости, похожие на фильм-катастрофу, или наоборот. Я смотрел одним глазом; или даже делал вид, что смотрю. Нас разделяло полвагона, но я видел ее хорошо. Она глядела в окно, в темноту тоннеля, явно погруженная в себя.
Но вот мы подошли к кульминационному моменту. Все произошло так неожиданно и буднично. Только что все было спокойно, кто-то клевал носом, кто-то рассматривал потолок, кто-то, как я, думал о своем - и вдруг началось.
Мы недалеко успели отъехать. Вдруг свет погас. Дикий скрежет тормозов. Мы резко остановились, так что у меня клацнули зубы, а кто-то, судя по грохоту, растянулся на полу. Мы ждали долго, нам ничего не говорили. Похоже, они сами там не понимали, что творится и как быть. Вскоре стало душно. У кого-то начали сдавать нервы. Кто-то возмущался, кто-то жаловался плаксивым голосом. Наконец, по громкой связи объявили, что пассажирам надо по одному, не создавая давки, покинуть состав.
Легко сказать, блин. На ощупь! Двери открылись, и мы начали выходить, натыкаясь друг на друга, задевая за поручни и тычась в стены, как слепые. Но все же выбрались.
В тоннеле было ощутимо холоднее. Вскоре к нам подошел и машинист с фонарем.
Нас оказалось человек сорок на весь состав. Сначала мы толпились гурьбой, но машинист худо-бедно выстроил нас в колонну. Мы как пассажиры первого вагона оказались в голове. Всматриваясь в темноту, я увидел где-то впереди огонек пресловутый свет в конце тоннеля. Это, наконец, сработало аварийное освещение на станции Площадь Ленина.
Туда мы и пошли. Перегон показался дюже длинным, хотя Машинист и сказал, что тут всего километр с лишним. Тоннель в этом месте прямой как стрела, поэтому мы и видели огонек.
На Ленина народу оказалось много, и царил полный бардак. Рядом с платформой застыл на обесточенных путях темный поезд. Работники метро выясняли отношения с ментами из станционного пикета, и с двух сторон на них наседал народ. Все орали, матерились. На нас никто не обратил внимания.
"Что это было, вы нам скажете?" - прицепилась к машинисту дамочка бальзаковского возраста, которая достала меня своей болтовней еще в вагоне.
"Конец света, нах", - ответил за него мужик в кепке.
"Ядерная война", - уточнил лысый тип в очках.
"Или просто Звездец", - подвел итог Машинист.
"Нас не достанет? - не очень уверенным голосом спросил у него парень, по виду студент, - Я читал, метро предназначались как убежища".
"Больше лажи читай, - смерил его взглядом пожилой мужик. - Мало ли че там планировалось. Тут не Москва, все станции неглубокого залегания. Да даже в Москве метро это не убежище, а душегубка, мля. От ядерной атаки оно не защитит. А если и защитит, то лучше не надо. Стойте здесь, я разведаю обстановку".
Он собирался подойти к спорящим, но не успел. До нас долетел далекий гул, а пол задрожал под ногами. Мы, с поезда, еще держались кучкой с краю, не смешиваясь с остальными.
Машинист отреагировал мгновенно. "Кто жить хочет - сюда!". Он рванул на себя какой-то люк, прыгнул… и исчез. Остальные в основном стояли столбами. Но мы, человек десять, которые находились ближе всего, кинулись за ним.
По лесенке мы скатились вниз. Вряд ли было глубже, чем два метра. Тут оказался длинный бетонированный желоб, который, видимо, проходил под всей платформой. Коллектор, как сказал потом машинист. В нем было по колено мутной воды, в которой плавал мусор и мерзкого вида пена. И в это дерьмо нам пришлось улечься. Женщины плакали, мужчины матерились. В этой узкой канаве мы набились как шпроты в банке. "Лицом вниз!" - скомандовал этот изувер, подавая пример. - "Вниз, мля, если жить хотите! Задержите дыхание!"
![Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]](/uploads/posts/books/100815/100815.jpg)
