Грэхэм Мастертон - Пария
Я взял картину, все еще завернутую в бумагу, прихватил с полок несколько книжек, при помощи которых надеялся идентифицировать корабль. "Торговый флот Салема" Осборна, "Торговые корабли Массачусетса в годы 1650-1850" Уолкотта. В порыве энтузиазма я захватил еще и "Великие люди Салема" Дугласа. Я помнил, что в старом Салеме самые важные купцы и политики нередко имели собственные корабли, и книжка Дугласа могла содержать сведения, касающиеся корабля на картине.
Пока я искал необходимые книги, в библиотеке стало так холодно, что мое дыхание превращалось в пар. Видимо, барометр свихнулся, подумал я. Но в холле было так же тепло, как и раньше, а барометр предсказывал улучшение погоды. Я оглянулся на двери библиотеки. Что-то здесь было не в порядке. Может, влажность воздуха? Какой-то сквозняк из камина. И мне снова показалось, что я что-то слышу - но что? Чье-то дыхание? Шепот? Я оцепенел и не мог решить, должен ли я вернуться в библиотеку и попытаться разобраться с этими непонятными явлениями или притвориться, что все это меня не волнует. Ведь духи, возможно, являются только тем, кто в них верит. Может, если я не поверю в них, то они потеряют силы, утратят желание и наконец оставят меня в покое?
Шепот. Тихий, упорный, настойчивый шепот, будто кто-то рассказывал какую-то длинную и исключительно неприятную историю.
- Ну хорошо, - сказал я вслух. - Ну хорошо, с меня хватит!
Я резко распахнул двери библиотеки, так, что они затряслись на петлях и жалобно скрипнули. Библиотека, конечно же, была пуста. Только ветви плюща, барабанящие в окно. Только ветер и ливень, хлещущий в стекла. При каждом выдохе из моего рта вырывался пар. Я невольно припомнил разнообразные фильмы ужасов, типа "Изгоняющего дьявола", где присутствие демона зла отмечалось резким падением температуры.
- Ладно, - буркнул я, стараясь принять тон крутого парня, который великодушно решает сохранить жизнь алкашу, пристающему к его жене. Я нащупал ручку и тщательно закрыл за собой двери библиотеки. - Там ничего нет, - сказал я сам себе. - Никаких духов. Никаких демонов. Ничего!
Я забрал книги и картину, отнес их в гостиную и разложил на коврике перед камином. Затем развернул картину и стал держать ее перед собой. В мигающем свете огня нарисованное море, казалось, волновалось.
Было удивительно думать, что этот листок вручную выделанной бумаги прикрепили к мольберту более двухсот девяноста лет назад менее чем в четверти мили отсюда, что неизвестный художник воспроизвел с помощью красок фрагмент прошлого, день, когда по пристани гуляли мужчины в камзолах, а Салем был полон коней, повозок и людей в пуританских одеждах. Я коснулся поверхности картины кончиками пальцев. Многое говорило об отсутствии у художника таланта. Колорит и перспектива были переданы решительно по-любительски. Однако что-то создавало впечатление, что эта картина изображает нечто жизненно важное, что ее нарисовали по какой-то серьезной причине. Так, будто художник спешил увековечить для потомства этот давно минувший день и потому старался так подробно запечатлеть, как выглядел тогда Салемский залив.
Теперь я понял, почему Музей Пибоди так интересовался картиной. Каждая подробность была передана с большой точностью, каждое дерево находилось на своем месте, было видно даже крутое начало Аллеи Квакеров, у которой стояли маленькие домики. Один из них мог бы быть предком моего дома: невысокая развалюха с высокой каминной трубой и стенами, поблекшими от старости.
Я присмотрелся к кораблю на другой стороне залива. Это был трехмачтовый парусник с обычным такелажем, однако у него была характерная черта, которой я не заметил раньше. На корме развевались целых два больших флага, один над другим. Верхний изображал красный крест на черном фоне, нижний, видимо, был знаком владельца судна. Конечно, в 1691 году еще не знали "звезд и полос". Некоторые утверждают, что именно капитан дальнего плавания из Салема Вильям Драйвер впервые поднял на мачту американский флаг "Олд Глори", но это было уже в 1824 году.
Я долил себе виски и заглянул в книжку Уолкотта о торговых кораблях. Я узнал, что "сановники из Салема имели обычай поднимать на своих кораблях два флага: один для обозначения владельца, другой в честь начинающегося плавания, особенно если это плавание должно было иметь исключительное значение или принести колоссальную прибыль"
В конце книги я нашел таблицу с рисунками флагов различных судовладельцев. Правда, рисунки эти были черно-белые и трудно было разобраться в различных комбинациях крестов, полос и даже звезд. Два изображения отдаленно напоминали флаг с корабля на картине, поэтому я сунул нос в "Торговый флот Салема" Осборна, чтобы найти что-нибудь о хозяевах кораблей. Один случай оказался безнадежным: флаг Джозефа Уинтертона, эсквайра, который якобы первым пустил паром из Салема в залив Грейнитхед. Однако другой флаг принадлежал Эйсе Хаскету, богатому купцу, чьи радикальные религиозные убеждения в 1670 году вынудили его к бегству из Англии. Вскоре он построил в Салеме, пожалуй, самый большой флот торговых кораблей и рыбацких судов на всем восточном побережье.
"Нам немногое известно о флоте Хаскета, - говорилось в книге, - хотя вероятнее всего в его состав входили четыре стофутовых торговых корабля и бесчисленные меньшие суда. По современным меркам корабль длиной в сто футов не причисляется к большим, но это были самые крупные плавающие суда, которые могли безопасно входить в залив Салем. Приливы там достигают девяти футов, и большой корабль, свободно войдя в залив во время прилива, во время отлива несомненно сел бы на мель. До нашего времени известными остались названия лишь двух кораблей Хаскета: "Осанна" и "Дэвид Дарк". Вырезанная из кости модель "Осанны", выполненная около 1712 года бывшим членом экипажа корабля, представляет корабль как трехмачтовый парусник с флагом, украшенным пальмовым деревом в знак того, что корабль ходил в плавания к берегам Вест-Индии. Не сохранилось ни одного описания "Дэвида Дарка", однако можно предположить, что это был корабль, во многом похожий на "Осанну"..."
Я открыл "Великих людей Салема" Дугласа и прочитал все, что мог найти об Эйсе Хаскете. Хаскет, энергичный и неустрашимый предшественник Элиаса Дерби, видимо, снискал уважение не только как процветающий купец, но и как фанатичный защитник пуританской веры. Элиас Дерби преобразовал Салем в один из крупнейших и богатейших портов восточного побережья, сам воссияв славой первого в истории Америки миллионера, Хаскет же держал в кулаке как кошельки, так и души сограждан. Согласно текстам, сохранившимся с тех времен:
"...мистер Хаскет глубоко верует, что по земле нашей ходят как Ангелы, так и Дьяволы, и последний этого не скрывает, так как если человек должен верить в Бога и Его Небесные Воинства, говаривал мистер Хаскет, то столь же верно он должен веровать и в Сатану и его слуг..."