Эрик Рассел - Против странного устройства
«В таком месте, как Бельстон?»
«Раз я уезжал из дома, мне надо было куда-то ехать, не так ли? Я мог поехать куда угодно, совершенно произвольно».
«Вы сами сказали, что могли поехать куда угодно во всем большом мире. Но вы поехали в Бельстон. Как вы это можете объяснить?»
«Я никак не могу это объяснить».
Возможно, что в этот момент он начнет кричать и они обменяются многозначительными взглядами, давая друг другу понять, что тот, кто кричит, обычно находится в углу. Он прокричит свой ответ, желая подчеркнуть свою невиновность, а на самом деле только покажет им, что он находится на пределе и вот-вот сломается.
«Я не могу вам сказать, почему я поехал именно туда. Я был на грани нервного срыва и не мог логически рассуждать. Я поехал куда глаза глядят, считая, что эта поездка поможет мне. Это чистая случайность, то, что я поехал в Бельстон».
«Так и никак иначе?»
«Да».
«Вы совершенно случайно поехали именно туда?»
«Правильно».
«Вы вполне уверены в этом?»
«Да».
Дальше последует волчья улыбка.
«Когда вы уезжали из дома, вы сказали, что едете в Бельстон».
«Да?»
Поиски времени, отчаянное обдумывание ответа.
«Она так сказала».
«Она ошиблась».
«Ваши дети тоже слышали это».
Молчание.
«Все трое совершенно одинаково ошиблись?»
«Возможно, я это и говорил, но я не помню этого. Возможно, это название и сидело у меня в голове и я назвал его не думая».
«И, таким образом, Вы поехали в богом забытый уголок, а? Многие из ваших соседей и не подозревают о его существовании. А вот вы знали о нем. Вы только что сказали, что это название сидело у Вас в голове. И как же оно пришло к Вам в голову? Как вы узнали о его существовании?»
«Не знаю».
«Насколько мы знаем, вы там не родились. Вы там не женились. Ваша жена тоже не из этих мест. Таким образом, у вас с этим местом нет ничего общего. Так что же побудило вас поехать туда?»
«Я вам уже говорил, и несколько раз: я не знаю, почему я поехал туда».
«А почему вы решили наговорить кучу лжи об этой поездке?»
«Я ничего не говорил. Я сказал об этом только своей жене, вы сами только что сказали это».
«Не берите в голову, что мы говорили. Подумайте лучше о том, что вы сами говорили. Вы сказали Макхену, что у ваших родственников неприятности. А ваша жена об этом ничего не знает. Вы сказали жене, что едете по делам в Бельстон, а они начисто отрицают это. Высказали шоферу такси, владельцу магазина, что ищете место для фабрики, а на самом деле болтались, по вашим словам, без дела».
«Я не хотел, чтобы Макхен знал, что я устал».
«Почему?»
«Я не хотел, чтобы он подумал, что я выбился из ритма. Я не хотел показывать своей слабости».
«Ах так, но это не очень убедительно. Это вполне нормально, когда служащий признается, что он устал и ему нужен отдых и его ему предоставляют. Десять процентов персонала только в этом году пользовались этим. Почему вы считаете свой случай исключением?»
Молчание.
«А что вы можете сказать о той сказке, которую вы рассказали своей жене? Мужчины не врут привлекательным женщинам без основательных на то причин».
«Она и так уже была очень взволнована моим состоянием, я не хотел усиливать это волнение».
«Хорошо. Значит, вы поехали в Бельстон искать место для фабрики или по крайней мере сказали, что ищите. У нас есть два свидетеля на этот счет. Вы хотели завести собственное дело? И что же за производство вы хотели организовать? Почему вы выбрали Бельстон, где нет даже железнодорожной ветки?»
«Свидетели ошиблись».
«Оба сразу?»
«Да».
«Хм, они страдают галлюцинациями, также как ваша жена и дети? Странно, как это все вас не понимают или понимают не правильно. А?»
Ответа нет.
«Медицинская экспертиза показала, что девушка была убита. Из всех, кого мы подозревали, вы единственный, у кого была такая возможность и, мы думаем, мотивы тоже. Преступление было совершено двадцать лет тому назад, за это время вы успели сделаться любящим отцом и мужем и благонадежным гражданином. Вы стали образцом в пригородном поселке».
Молчание.
«И вот еще одно совпадение. Вы устали от всего этого, как раз в то время, как выплыло наружу это убийство. Еще большее совпадение. Вы неожиданно взяли отпуск. И куда же вы поехали? В Бельстон!»
Молчание.
«Хватит валять дурака. Мы и так уже потеряли достаточно времени. Давайте посмотрим фактам в лицо. Новость заставила вас подпрыгнуть, так как у вас были для этого основательные причины. Вы решили проверить. Вы решили выяснить, напала ли полиция на чей-нибудь след, и если да, то на чей? В противном случае вам не спалось».
Молчание.
«Мистер Брансом, вы достаточно выдали себя, все это удовлетворит любого судью. Ваша единственная надежда – чистосердечное признание. По крайней мере, только это может спасти вашу шкуру».
Тишина, пристальный взгляд, потом небрежный взмах рукой.
«Уведите его. Пусть посидит и подумает, пока его адвокат не приедет сюда».
Брансому не составило труда представить весь этот ужасный диалог, в котором ему была предназначена роль загнанной в угол крысы. Неужели это все так и будет, когда придет конец? Когда он подумал об этом, его пульс резко участился.
5
Это неприятное чувство прошло к тому времени, как он достиг Хенбери. Он сумел убедить себя в том, что праздное предчувствие и реальность – это совершенно разные вещи. Будущее скорее в руках Бога, чем в его собственном слишком активном воображении. Худшее может и никогда не случиться. А если и случиться, то он встретит его в свое время и не раньше.
Он нашел редакцию «Хенбери газет» в нескольких ярдах от своего отеля, вошел туда и спросил худого юношу с болезненным лицом, сидящего за прилавком:
– У вас есть старые номера газет?
– Смотря какие.
– Не очень старые, начиная с последнего.
– Сколько угодно. Сколько вам?
– Дайте мне пожалуйста, дюжину, – сказал Брансом, подумав.
– Вы хотите двенадцать копий последнего номера?
– Нет, я хочу двенадцать номеров начиная с последнего.
Парень подобрал номера, свернул их в сверток, перевязал веревкой и подал их Брансому. Брансом заплатил и вернулся к себе в номер. Он закрыл дверь, сел на стул у окна и начал изучать газеты, страницу за страницей, колонку за колонкой, не пропуская ничего.
Эти газеты перекрывали период в три месяца. Они сообщали о пожаре, о нескольких самоубийствах, о кражах, ограблениях, перестрелке где-то за городом. Но ничего экстраординарного не произошло в Бельстоне и его окрестностях.
Он объяснить это двояко. Шофер мог говорить о преступлении, которое было совершено где-нибудь в другом месте. Это родило в голове Брансома мысль, что может быть его собственный грех таки останется нераскрытым.
