Кир Булычев - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24
— Он живет здесь уже третий год. Он затаился. Он напуган. Ему некуда идти. В Киеве его ждет та же судьба, что и в Смоленске. На Западе он вызвал опасное вожделение короля Филиппа и гнев святой церкви. Я думаю, что он многое успел сделать. Свидетельством тому — гибель нашей башни.
— Воистину порой затмевается рассудок сильных мира сего, — сказал епископ. — Сила наша в том, что мы можем направить на благо заблуждения чародеев, если мы тверды в своей вере.
— Я полагаю, что вы правы, — согласился брат Фридрих.
— Сохрани нас господь, — сказал тихо брат Готфрид. — Дьявол вездесущ. Я своими руками открутил бы голову чародею.
— Не нам его бояться, — сказал епископ. Не поднимаясь со стула, он протянул руку и взял с сундука желтоватый лист, лежавший под свитками. — Посмотрите, это прислали мне из Замошья неделю назад. Что вы скажете, брат Фридрих?
Рыцарь Готфрид перекрестился, когда епископ протянул лист Фридриху.
— Это написано не от руки, — сказал Фридрих. — И в этом нет чародейства.
— Вы убеждены?
— Мессир Роман вырезает буквы на дереве, а потом прикладывает к доске лист. Это подобно печати. Одной печатью вы можете закрепить сто грамот.
— Великое дело, если обращено на благо церкви, — сказал епископ. — Божье слово можно распространять дешево. Но какая угроза в лапах дьявола!
— Так, — согласился брат Фридрих. — Роман нужен нам.
— Я же повторяю, — сказал брат Готфрид, поднимаясь, — что он должен быть уничтожен вместе со всеми в этом городе.
Его собеседники ничего не ответили, епископ чуть прикрыл глаза.
— На все воля божья, — сказал он наконец.
Оба рыцаря поднялись и направились к выходу из шатра.
— Кстати, — догнал их вопрос епископа, — чем может для нас обернуться история с польской княжной?
— Спросите брата Готфрида, — сказал Фридрих фон Кокенгаузен. — Это случилось неподалеку от замка Гольм, а летты, которые напали на охрану княжны, по слухам, выполняли его приказ.
— Это только слухи, — сказал Готфрид. — Только слухи. Сейчас же княжна и ее тетка томятся в плену князя Веста. Если мы освободим их, получим за них выкуп от князя Смоленского.
— Вы тоже так думаете, брат Фридрих? — спросил епископ.
— Ни в коем случае, — ответил Фридрих. — Не секрет, что князь Вячко отбил княжну у леттов, Нам не нужен выкуп.
— Я согласен с вами, — сказал епископ. — Позаботьтесь о девице. Как только она попадет к нам, мы тут же отправим ее под охраной в Смоленск. Как спасители. И никаких выкупов.
— Мои люди рисковали, — сказал Готфрид.
— Мы и так не сомневались, что это ваших рук дело, брат мой. Некоторые орденские рыцари полагают, что они всесильны. И это ошибка. Вы хотите, чтобы через месяц смоленская рать стояла под стенами Риги?
17
— Разумеется, Жюль, — сказал Кин, — начинай готовить аппаратуру к переходу. И сообщи домой, что мы готовы. Объект опознан.
Кин вытащил из шара шарик. Пошел к двери.
— Я с вами? — сказала Анна, о которой все забыли.
— Как вам угодно, — ответил Кин равнодушно.
Он быстро вышел в большую комнату. Там было слишком светло. Мухи крутились над вазочкой с конфетами. В открытое окно вливался ветерок, колыша занавеску. Анна подошла к окну и выглянула, почти готовая к тому, чтобы увидеть у ручья шатры меченосцев. Но там играли в футбол мальчишки, а далеко у кромки леса, откуда вчера вышло злосчастное стадо, пыхтел маленький трактор.
— Это портрет епископа? — спросила Анна, глядя, как пальцы Кина превращают шарик в пластинку.
— Нет, помните желтый листок бумаги, что показывал рыцарям епископ? Это первый в Европе типографский оттиск. — Он склонился над столом, читая текст.
— Читайте вслух, — попросила Анна.
— Варварская латынь, — сказал Кин. — Алхимический текст. Безопаснее было напечатать что-нибудь божественное. Зачем дразнить собак?…
«Чтобы сделать эликсир мудрецов, возьми, мой брат, философической ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва… после этого накаливай сильнее, и она станет львом красным…»
Трактор остановился, из него выпрыгнул тракторист и начал копаться в двигателе. Низко пролетел маленький самолетик По-2…
— «Кипяти красного льва на песчаной бане в кислом виноградном спирте, выпари получившееся, и ртуть превратится в камедь, которую можно резать ножом. Положи это в замазанную глиной реторту и очисти…»
— Опять ртуть — мать металлов? — спросила Анна.
— Нет, — сказал Кин, — это другое.
«…Кимврийские тени покроют реторту темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, который пожирает свой хвост…»
Нет, это не ртуть, — повторил Кин. — Скорее, это о превращениях свинца. Зеленый лев — окисел свинца, красный лев — сурик… камедь — уксусно-свинцовая соль… Да, пожалуй, так.
— Вы сами могли бы работать алхимиком, — сказала Анна.
— Да, мне пришлось прочесть немало абракадабры. Но в ней порой сверкали такие находки!..
— Вы сейчас пойдете туда?
— Вечером. Я там должен быть как можно меньше.
— Но если вас узнают, решат, что вы шпион.
— Сейчас в крепости много людей из ближайших селений, скрывшихся там. Есть и другие варианты.
Кин оставил пластинку на столе и вернулся в прихожую, где стоял сундук с одеждой. Он вытащил оттуда сапоги, серую рубашку с тонкой вышивкой у ворота, потом спросил у Жюля:
— Ну что? Когда дадут энергию?
— После семнадцати.
18
— Знаете, — сказал Кин вечером, когда подготовка к переходу закончилась, — давай взглянем на город еще раз, время есть Если узнаем, где он скрывает свою лабораторию, сможем упростить версию.
Шар завис над скопищем соломенных крыш.
— Ну-с, — сказал Кин, — где скрывается наш алхимик?
— Надо начинать с терема, — сказал Жюль.
— С терема? А почему бы не с терема?
Кин повел шар над улицей к центру города, к собору. Улица была оживленна, в лавках — так малы, что вдвоем не развернешься, — торговали одеждой, железным и глиняным товаром, люди смотрели, но не покупали. Народ толпился лишь у низенькой двери, из которой рыжий мужик выносил ковриги хлеба. Видно, голода в городе не было — осада началась недавно. Несколько ратников волокли к городской стене большой медный котел, за ними шел дед в высоком шлеме, сгорбившись под вязанкой дров. Всадник на вороном жеребце взмахнул нагайкой, пробиваясь сквозь толпу, из-под брюха коня ловко выскочил карлик- княжеский шут, ощерился, прижался к забору, погрозил кулаком наезднику и тут же втиснулся в лавку, набитую горшками и мисками.
