Вячеслав Рыбаков - Наши звезды: звезда Полынь (журнальный вариант)
Свободное место на сиденье рядом с Симой тянуло, как яма, в которую уже начал падать. Как сосущая бездна. Никуда, кроме как туда, пути не было.
Это оказалось очередным заблуждением.
Натужно катившая мимо сто лет не мытая “Газель”-раздрыга маршрутного такси, видно, совсем обессилела. Мотор ее гневно взревел, но вместо того, чтобы ускориться, тачка вконец потеряла сцепление и, замедляясь, пошла накатом. Откуда-то издалека прилетел едва слышный в шумных судорогах ее движка легкий сухой щелчок, где-то близко цзинькнуло стекло - и человек, сидевший рядом с Симой, ни с того ни с сего смешно передернулся всем телом и ткнулся лицом в маленькое дочкино плечо, будто это теперь ему, взрослому и вооруженному, стало больно и страшно, и это он искал защиты. Пожилой, вдруг растерявшись, оглянулся. А у “Газели” сзади пружинно распахнулись дверцы аварийного выхода, и оттуда с нечеловеческой слаженностью и ловкостью, как складные, разом по двое выскочили четыре человека в черных вязаных то ли бандитских, то ли спецназовских - кто теперь поймет - масках; в три прыжка они оказались рядом, обогнав, казалось, даже свои поленом в темя бьющие крики:
– Стоять! Руки на машину! Ноги расставил! Шире, шире!
Тогда Кармаданов, неожиданно для себя все-таки ожив, одним рывком выдернул из-под неподвижного и очень тяжелого мужчины совсем потерявшуюся под его тушей маленькую-маленькую Симу и что было сил прижал к себе. А она обхватила его обеими руками.
И это снова была Земля.
Пять минут спустя они оказались на той же самой скамейке. Освобожденная от скотча, но не сказавшая ни слова Сима вжималась всем телом в грудь Кармаданову, сидя у него на коленях, и по-прежнему обнимала его обеими руками. Она не плакала, она не прокусила себе до крови губу, ничего такого - лишь глаза ее, казалось, все еще состоят из одних зрачков. И ее трясло. Кармаданов, у которого теперь размякли все поджилки, и дай ему волю уйти - все равно не дошел бы до дому, прижимал дочь к себе, втискивал в себя, словно она просто очень замерзла и он хотел ее согреть… Но его самого трясло точно так же. Ну, почти так же. А рядом сидел пятнисто-седой пожилой человек в светлой спортивной куртке и джинсах, чем-то неуловимо похожий на того, первого пожилого, которого на глазах у Кармаданова и Симы стремглав скрутили, заломили ему за спину руки и сцепили их звонкими наручниками, а потом, грубо нагнув ему башку, невзначай растоптав его шляпу, впихнули в “Газель” вслед за тоже скованным, ошалелым и неистово матерящимся молодым шофером. И этот второй пожилой теперь тоже что-то говорил.
Кармаданов не слышал ни слова.
Пожилой это понял. Наверное, по лицу Кармаданова было видно, что у него темнеет в глазах.
– Семен Никитич, - осторожно сказал второй пожилой, - вы как? Валидолу дать вам?
– Да, - сипло потребовал Кармаданов.
Второй пожилой достал из кармана пластинку с запечатанными в нее бледно-янтарными бусинками, выдавил одну из них на ладонь, потом, подумав, выдавил вторую.
– Подставляйте ладошку, - сказал он.
Кармаданов не смог подставить ладошку. Судорожно сведенные руки не слушались и не отлипали от Симы. Хотели ее прижимать, и все. Второй пожилой, похоже, еще раз поняв, поднес свою ладонь ко рту Кармаданова. Кармаданов запрокинул голову (скажите “а-а”), и второй пожилой неловко скатил валидолины ему в рот. Кармаданов судорожно раскусил: ему некогда было ждать, когда растворится оболочка. Мятный холод окатил язык и нёбо.
Второй пожилой, не глядя на Кармаданова, сокрушенно покачал головой.
– Еле успели, - пробормотал он. Помолчал. Взглянул Кармаданову в лицо. - Нам с вами надо будет обстоятельно поговорить, Семен Никитич. Но, конечно, не сейчас. Сейчас я даже спрашивать ни о чем не буду. Вас до дому проводить?
Кармаданов не ответил. Дыхание стало выравниваться, и сейчас он мог только дышать, радуясь уже тому, что дышит. Просто дышит.
– Ваш шеф предупредил нас часов в пять пополудни. Он в курсе, в общем… И по вашим репликам понял, что вы совершенно не отдаете себе отчет, во что вляпались. А он ничего не мог вам сказать. Пока мы соображали, пока разворачивались… Едва не опоздали.
– Кто это - мы? - тихо спросил Кармаданов.
Второй пожилой усмехнулся.
– Да, звучит жутковато, - согласился он. - Мы… В общем, основной мой тезис таков: непосредственная опасность миновала, но в Москве вам, боюсь, все равно теперь работать спокойно не дадут. Да и жить. Да и нам надежней и приятней станет, если вы окажетесь у нас под рукой… А специалисты такого класса нам нужны. Мы ведь тоже деньги зарабатываем и тратим, и нас тоже порой пытаются обуть. В мире живем, не на облаке. Завтра мы встретимся в любом удобном для вас месте - я приеду к вам на службу или домой, или мы вас подхватим, где вы скажете, и привезем к себе для подробной беседы. И постараемся все прояснить.
– Что это было? - спросил Кармаданов.
Второй пожилой покусал губу. Сказал:
– Не берусь сказать сразу с полной определенностью, и надо бы с этими гражданами сперва поговорить с пристрастием, но, полагаю, кого-то очень интересовала специфика финансирования “Полудня”.
И он поднялся. Уже стоя, достал визитную карточку. Протянул ее Кармаданову. Потом, вспомнив, что у того руки приклеены к дочке, положил Серафиме на коленки. Странная то была визитка. Один телефон. Ни имени, ни адреса, ни факса-мэйла… Только телефон.
– Звоните в любое время, когда будете готовы, - сказал он.
– Кого спросить?
– Меня зовут Анатолий, - сказал пожилой. - Но вообще-то спрашивать не придется - отвечу я, и только я. До свидания.
Кармаданов хотел было задать еще вопрос, но сдержался. Впрочем, пожилой заметил и понял. В чуткости ему было не отказать.
– Сегодня никаких эксцессов больше не будет, мы присмотрим. Отдыхайте спокойно. До завтра.
И ушел.
Еще с минуту Кармаданов и Серафима молчали, только втискивались друг в друга. Дрожь ее немного унялась. Он спросил:
– Ты идти сможешь?
– А ты? - как ровня, в ответ спросила она.
Да она теперь и была ему ровня.
– Кажется, да.
– И я, кажется, да.
Он осторожно поднял ее с колен - ноги ее на миг беспомощно вытянулись в воздухе, упала на землю странная визитка - и поставил на землю. Осторожно поднялся сам. Сима нагнулась, подняла визитку и подала отцу. Он взял.
– Как сердце у тебя? - очень взросло спросила она. Так иногда Руфь спрашивала, дочь до сего дня - ни разу.
Он прислушался к себе и с некоторым удивлением понял, что вроде бы в первом приближении очухался. Ответил:
– Шевелится. Может, тебя понести?
– Вот только этого еще не хватало, - сказала Сима.
Тогда он просто взял ее за руку, и они чинно пошли к дому. Со стороны любой подумал бы просто: как славно гуляют.
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270148/270148.jpg)