Дмитрий Веприк - Карты рая
Или что все люди добры? В общем, вы поняли. А если не поняли…
На самом деле сержант Бричард не собирался никого разыгрывать. Он действительно был непоколебимо уверен, что видел на краю поляны стоявшую бок о бок с лошадью человеческую фигурку. Он мог бы даже припомнить подробности: вроде того что человек был небольшого роста, стоял прямо и вроде бы заслонял глаза ладонью от света, а конь повернул голову в его сторону. Просто оказавшись один на один с общим мнением, сержант не выдержал и поддался гипнозу коллективного внушения.
Феномен коллективного внушения не менее интересная тема, чем техника ноль-пространственных перемещений. Если первичным толчком для формирования новых явлений человеческой цивилизации всегда являлся розыгрыш, то феномен коллективного внушения, напротив, всегда служил ее стабилизирующим (и добавим, в ряде случаев деградационным) фактором. В отличие от розыгрыша его никто не изобретал, он достался человеку от его прародителей прима… то есть вы хотите сказать, что человек не происходил от приматов? Возможно, вы правы. Да, конечно же! Предрасположенность к массовому внушению генетически заложена в горшечной глине… Но к чему это мы? Ах да!
Когда сержант Бричард покидал рубку, он был почти уверен, что человек и лошадь ему померещились. Но за дверью эта уверенность дала основательную трещину. Через десять минут трещина расползлась. Собственно, еще через пятнадцать минут от нее остались одни лохмотья.
Вернувшись в командную рубку, сержант застал в ней лишь Гейзера и сержанта-оружейника, несущего вахтенную службу в качестве второго номера.
— О, привет, Дик! — повернувшись в кресле, сказал Гейзер, и так дружелюбно, как будто они не видались целую неделю.
Сейчас лейтенант пребывал в хорошем настроении. Оружейник кивнул головой в знак приветствия.
— А где кэп? — спросил Бричард, окинув отсек взглядом.
— Отправился спать, — ответил Гейзер. — Представляешь, он тоже спит, как нор… В общем, как мы с тобой.
— Понятно, — рассеянно сказал Бричард.
— У тебя дело, Брич? — проницательно спросил Гейзер. И внимательно на сержанта посмотрел, изогнув правую бровь. У него это получалось замечательно. Даже лучше, чем вращаться в креслах.
— Ты знаешь, да, — сказал тот, преодолев несвойственный ему приступ нерешительности, — Я, кажется, все-таки действительно видел человека и лошадь.
— Действительно? — без тени злорадства уточнил Гейзер. И опять изогнул бровь. Только уже противоположную.
Вообще-то, существует теория, что способности изгибать брови и по-особенному гнуть пальцы достались человечеству от последних представителей погибшей расы атлантов. То есть на самом-то деле было две расы. Недаром же люди, владеющие даром изгибать брови, неумело используют пальцы, а те, кто гнет пальцы, плохо обращаются с бровями. По-видимому, эти расы погубили свою отчизну в результате междоусобного конфликта, так что…
— Да! — сказал Бричард. И, проигнорировав тонкую игру бровей, посмотрел лейтенанту в глаза. — Я хочу сходить в лес.
Это было достаточно неожиданно. Даже для Гейзера, который ожидал, что сержант захочет просто сесть за пульт управления и самолично убедиться, что на этом острове нет существ крупнее козы и разумней свиньи.
— Слушай, э-э… Дик, — начал он, пытаясь поточней сформулировать вопрос. — Тебе не кажется, что это не совсем удачная идея? — И посмотрел на оружейника.
Тот пожал плечами, как бы говоря: «А мне-то какое дело?»
— Тем более, — добавил Гейзер, — что пятнадцать минут назад ты сказал нашему старику совсем другое.
— Пятнадцать минут назад вы меня переубедили.
— А теперь кто тебя переубедил?
— Никто. Я просто понял, что мне надо самому осмотреть лес. Если я прав, то принесу их фотографии. Или шкуру.
— Человеческую? — уточнил Гейзер.
Он даже не острил. От человека, отказавшегося верить результатам электронного сканирования местности, запросто можно ожидать, что, встретив туземцев, он без лишних разговоров начнет снимать с них шкуры.
— Лошадиную! — с натиском ответил Бричард. Несмотря на разбитные замашки и дурацкую привычку крутиться в пилотском кресле, Гейзер иногда неплохо улавливал интонации.
— Видишь ли, в чем дело, Брич… — осторожно начал он. — Может быть, это и недурная мысль, но… В общем, до окончания полного сканирования биосферы старик запретил кому-либо покидать корабль.
— Официально?
— Гм! — сказал Гейзер. — Почти.
— А он узнает?
— Гм! — снова сказал Гейзер, вложив в это «гм!» процентов на сто пятьдесят больше подтекстов, чем в предыдущее. — Может быть, и узнает. Например, когда по кораблю прогуляется парочка эпидемий.
— Я сделаю себе полную инъекцию биозащиты, — пообещал сержант. — Что еще?
— Этого мало. И полный ускоренный комплекс мер биологической безопасности по возвращении. Гм?
— Да! — сказал Бричард.
Гейзер переглянулся с сержантом-оружейником.
— Сколько жертв! — сказал он, убедившись, что взгляд оружейника так же отражает эмоции, как черная дыра солнечные зайчики. — И ради чего?
— Мне так захотелось, — объяснил Бричард. — Что-то не так?
— В общем-то, ничего, — ответил Гейзер. — Все так. Все нормально. Все хорошо. Беда только в том, что ты меня не убедил.
— А чем ты рискуешь? — спросил Бричард. Гейзер демонстративно вздохнул:
— В общем-то, ничем. Не считая записи в формуляр служебного соответствия.
Бричард задумался.
— Сколько тебе осталось дежурить? — спросил он.
Гейзер поглядел на пульт:
— Час. Плюс пятнадцать минут.
— Кто тебя сменяет?
— Твен и Драйзер.
— Я с ними договорюсь, — пообещал Бричард. — И ставлю свой двухмесячный оклад.
— То есть? — не понял Гейзер. — Куда ты его ставишь?
— Ставлю свой двухмесячный оклад, что я найду на острове людей.
— Иначе говоря, ты предлагаешь мне пари? — уточнил Гейзер.
— Я думал, ты уже понял.
Гейзер усмехнулся. Он твердо знал, что никаких людей на острове нет. Но уверенность сержанта его раздражала, а настойчивость наводила на размышления. До этого дня Гейзер считал, что люди вроде сержанта Бричарда просто не способны на психические отклонения. Хотя бы потому, что для психических отклонений требуется иметь более-менее сложную психику.
— Соблазнительно, — сказал он. — А моя ставка?
— То же самое, — ответил сержант. — На равных. Подходит?
Гейзер мысленно взвесил за и против. Если на одну чашу весов легла осторожность, то на другую плюхнулись раздражение и азарт. Если алчность и сыграла какую-то роль, то самую скромную.
— О'кей! — решил он. — При условии, что ты вернешься через… четыре с половиной часа. Начиная с этой минуты. Тем более что полная темнота наступит через… — Гейзер снова глянул на пульт, — четыре часа и пятьдесят минут.
