Филип Дик - Лучший друг Бога
— Большой, — заметил наконец один из мальчишек. Высокий, с тускло-рыжими волосами и угреватым лицом. — Корабль-то.
— Да, — подтвердил Аллан и тоже запрокинул голову. — Интересно, откуда он, — сказал Аллан, чувствуя себя весьма неловко. Он воспринимал индустриальные процессы как движение планет: все происходит автоматически, будто нечто собой разумеющееся.
— Он с Беллатрикса-7, — заявил мальчишка, и двое из его молчаливых спутников кивнули. — Продукция Тангстена. Они уже целый день выгружают круглые стеклянные лампы. Беллатрикс — всего лишь эксплуатационная система. Все они непригодны для проживание.
— Провались этот Беллатрикс, — сказал кто-то из ребят.
Аллан пришел в недоумение.
— Почему?
— Какая тебе разница?
Мальчишки презрительно оглядели его. В конце концов кто-то сказал хриплым голосом:
— Мы хотим улететь.
— Куда?
Презрение переросло в неприязнь, мальчишки отошли подальше от Аллана.
— Прочь. Туда, где просторно. Где что-то происходит.
Рыжий мальчишка сообщил:
— На Сириусе-9 выращивают грецкие орехи. Почти такие же, как здесь. На вкус никакой разницы. Целая планета деревьев с грецкими орехами. А на Сириусе-8 выращивали апельсины. Только они погибли.
— На них напали мучнистые червецы, — мрачно добавил один из ребят, — и поели все апельсины.
Рыжеволосый паренек сказал:
— Лично я полечу на Орионус. Там разводят настоящих свиней, их не отличить от здешних. Попробуйте скажите, в чем разница. Попробуйте.
— Но это далеко от центра, — сказал Аллан. — Подумайте трезво, ведь ваши родные потратили не одно десятилетие, чтобы получить право на аренду в такой близости от него.
— Мать твою… — с горечью сказал один из мальчишек, и они разошлись в разные стороны.
Аллан остался один, осмысливая очевидный факт: МОРС не дается при рождении. Это образ жизни, которому необходимо научиться. Мальчишкам живется невесело, и, столкнувшись с ними, Аллан припомнил об этой истине.
Военторг, при котором находилась приемная станция автофакта, еще не закрылся. Аллан зашел в него, доставая на ходу бумажник.
— Конечно, — сказал невидимый продавец, когда он прокомпостировал карточку для покупок. — Но только сорт 3,2. Вы в самом деле собираетесь его пить? — На фоне стены с товарами светилась витрина, в которой размещались бутылки с пивом. — Его же из соломы делают.
Однажды, много лет тому назад, Аллан пробил в карточке купон на пиво 3,2 и получил 0,7 л шотландского виски. Бог его знает, откуда оно там взялось. Может, сохранилось еще с довоенных времен, а складской робот обнаружил его и автоматически засунул на единственную свободную полку. Больше такого не случалось ни разу, но Аллан снова и снова пробивал этот купон, питая, как ребенок, неясную надежду. По-видимому, произошло невероятное, система дала сбой, такое бывает даже в безупречном обществе.
— Верните деньги, — попросил он и поставил на прилавок нераскупоренную бутылку. — Я передумал.
— Я же говорил, — сказал продавец и снова прикрепил купон к карточке.
Аллан постоял немного с пустыми руками, тщетные попытки вымотали его. А затем вышел обратно на улицу.
Мгновение спустя он уже поднимался по пандусу к маленькому летному полю на крыше, которым агентство пользовалось для срочных перелетов. В сарае под замком стоял одноместный скиб.
— И это все? — спросил Мальпарто. Он отключил решетчатую систему из проводов и линз, нацеленных на пациента. — С момента ухода из агентства и до того, как вы отправились на Хоккайдо, больше ничего не произошло?
— Больше ничего. — Мистер Коутс лежал ничком на столе, вытянув руки вдоль тела. Над ним возвышались двое техников, снимавших показания датчиков.
— Это тот самый случай, который вы не могли вспомнить?
— Да, мальчишки на станции автофакта.
— Вы приуныли?
— Да, — признался мистер Коутс. Голос его звучал бесцветно, личность пациента пребывала в состоянии диффузии под изолирующим воздействием медикаментов.
— Почему?
— Потому что это несправедливо.
Мальпарто не усмотрел в этом ничего существенного, происшествие показалось ему незначительным. Он рассчитывал на сенсационное открытие — убийство, совокупление, бешеный взрыв эмоций, а может, и все, вместе взятое.
— Продолжим, — с неохотой сказал он. — Займемся эпизодом на Хоккайдо. — Он приостановился. — Встреча с мальчишками. Вы вправду считаете, что она очень важна?
— Да, — ответил мистер Коутс.
Мальпарто пожал плечами и жестом велел техникам включить решетку с приборами.
Вокруг стояла тьма. Скиб снижался над островом, он сам управлял своим полетом и разговаривал сам с собой механическим голосом. Аллан прижался затылком к спинке сиденья и закрыл глаза. Свист воздуха при снижении стал тише, на приборной панели замигал синий огонек.
Искать поле не имело смысла, весь Хоккайдо представлял собой поле. Аллан нажал кнопку режима посадки, и корабль, действуя по собственному усмотрению, начал спускаться к покрытой пеплом земле. Через некоторое время он перехватил сигнал передатчика Шугермана и изменил курс. Используя сигнал как маяк, корабль произвел посадку. Он слегка подпрыгнул, громыхнул и остановился. Стало тихо, только гудели, перезаряжаясь, батареи.
Аллан открыл дверцу и довольно неуверенно начал выбираться наружу. Пепел осел у него под ногами, как будто он ступил в кашу. Этот пепел имел сложный состав, в него входили органические и неорганические соединения. Люди и их пожитки, переплавленные в черно-серую массу. В послевоенные годы из пепла получали неплохой строительный раствор.
Справа что-то тусклое светилось. Он пошел на огонек, который в конце концов превратился в Тома Гейтса, помахивающего фонариком.
— МОРС вам, — сказал Гейтс, костлявый тщедушный человечек с глазами навыкате, нечесаной шевелюрой и изогнутым, как у попугая ара, носом.
— Как дела? — спросил Аллан, пробираясь следом за щуплой тенью к круглому отверстию, служившему входом в подземное убежище, сооруженное во время войны и уцелевшее по сей день. Гейтс с Шугерманом укрепили и усовершенствовали его; Гейтс заколачивал гвозди, а Шугерман руководил.
— Я поджидал Шугги. На нашей стороне скоро уже рассветет, а он всю ночь закупал припасы. — Гейтс нервно хихикнул. — Торговля идет вовсю. На сегодняшний день у нас неплохой расклад. Куча вещей, которые, не будем лицемерить, нужны людям.
Спустившись по лестнице в убежище, они оказались в главном его помещении. Там царил беспорядок, повсюду — разномастная мебель, книги, картины, жестяные и стеклянные банки с пищей, продукты в коробках, ковры, безделушки и просто барахло. Проигрыватель ревел во всю мощь, звучал чикагский вариант «Не могу раскачаться». Гейтс улыбнулся и сделал музыку потише.
